Со мной же была какая-то девка страхолюдная. А что дальше? Эх, память-то ни к черту!
Со второй попытки получилось встать. Я отряхнул с себя налипшую солому. Перед глазами всё плыло, но собрав волю в кулак, смог сохранить вертикальное положение. Ай да я!
На пошатывающихся ногах подобрался к двери и распахнул её. А следом произошло нечто странное. На меня попал солнечный луч. Кожа сразу же забугрилась от полученных ожогов. Пришлось отпрыгивать обратно в сарай, чтобы меня не сожгло к чертовой бабушке.
– Эх, шельма! Да что вообще происходит? – спросил я у ближайшей курицы. Она почему-то не ответила. Да если бы и ответила, то я бы уже не сильно удивился.
На мгновение я замер. Интонации хоть и были моими, но голос изменился. Он стал более глубоким и каким-то бархатистым. Противно! Я прокашлялся, а следом внимательно оглядел своё странное тело. Исчез шрам от вырезанного аппендицита и полученных ранений, пропали пигментные пятна, кожа стала намного светлее. Да мне ещё и член перешили! Ну не мой это и всё тут! Это я с уверенностью могу сказать. И какого хрена я без одежды? И что за странная реакция от солнца? Не уж-то очередная война произошла, пока я спал? Что это за лучи такие? Радиация? Похоже на то. По этой причине, наверное, у меня и выпали все волосы. Хотя на голове они почему-то остались – несоответствие.
Следом произошло то, чего я никак не мог ожидать. Обожженные части начали восстанавливаться. Сперва отпали омертвевшие чешуйки. Под ними проступила розовая кожа, которая за секунды перекрасилась в мертвенно-бледный цвет. Весь тон выровнялся. Я потрогал сгоревшие места – боли не было.
– Вот каналья! Накачали меня галлюциногенами. И всё, что я вижу, мне просто кажется. А вдруг меня сейчас на камеру снимают?
Я начал обшаривать все углы, заглянул в каждую щель, простукал стены – ничего не было. Один раз мое плечо попало под солнечный луч. Кожа опять обуглилась и опять сама по себе залечилась.
– Как-то это всё неправильно! – пробурчал я, когда убедился, что скрытого наблюдения нигде нет. – И чего это жрать так хочется? Или даже не жрать, а чего-то другого. Интересно, моя кожа всегда будет восстанавливаться? А что, если…
Я безбоязненно ударил кулаком в стену. Сарай заходил ходуном, но всё-таки выстоял.
– И силы откуда-то у меня появились, – сказал я, с удовольствием рассматривая, как затягиваются рассеченные пальцы.
В молодости-то я смог бы так же ударить, но годы берут своё. Ещё в шестьдесят лет я тренировал бойцов. В семьдесят строил бизнес, благо, что пенсия позволяла. В семьдесят пять выходил на пробежку. Но, когда пошел девятый десяток, понял, что начал сдавать. Жизнь-то у меня была насыщенная и, признаться, не самая легкая. И газов разных я успел надышаться. И под облучение попадал (хорошо, что без онкологии). И шальную в бедро ловил. Это всё мелочи, но и такие мелочи сказываются. Так что к восьмидесяти годам я уже не мог так резво махать руками, а тут – ты погляди: резко и профессионально
