на противоположном конце церкви, перед которой они стояли. – Кстати, там похоронены все князья Медичи. Зайдем?
– С удовольствием, – кивнул Джон, раздавленный жарой, пылью, шумом и тяжелым грузом истории. Как представишь себе, что все это происходило еще до того, как Колумб открыл Америку…
Лучше и не представлять.
Они обошли по дуге площадь и лотки, причем он узнал, что «это Канто де Нелли», не понимая, что сие значит, – и наконец добрались до входа в капеллу Медичи, где заплатили за вход до смешного маленькую сумму и получили право войти с шумной улицы в прохладную тишину крипты.
Многочисленные туристы с фотоаппаратами на изготовку бродили внутри, невольно приглушая голос и стараясь не шуметь, изучали надписи, относившиеся к различным членам семьи Медичи. Кристофоро указал на последний пилястр справа:
– Там похоронена последняя из Медичи, Анна Мария Людовика Медичи. Вот, здесь написано: умерла в 1743 году. И на ней прервался род Медичи.
Они некоторое время постояли молча, вбирая в себя тишину, прохладу, вдыхая затхлый запах мертвых столетий.
– Пойдемте дальше в ризницу, – наконец произнес Кристофоро и загадочно добавил: – Вам понравится.
Они пересекли сумрачную крипту и вошли в небольшой коридор, по которому и последовали, пока не оказались в просторной комнате, которая затмевала собой всю роскошь, виденную Джоном до сих пор. Вокруг него на белом и пастельном мраморе возвышались колонны и пьедесталы, обрамлявшие ниши из темного мрамора. Джон поднял голову и посмотрел на купол, вздымавшийся, словно небосвод, и забыл, что умеет дышать. Тем не менее это великолепие служило лишь фоном для ряда мраморных статуй, казавшихся настолько настоящими и живыми, что можно было подумать, будто фигуры вот-вот встанут и придут в движение.
– Боже мой… – услышал собственный шепот Джон. Он и не догадывался, что на свете существует нечто подобное.
– Чудесно, не правда ли?
Джон мог только кивнуть. Ему показалось страшной дерзостью то, что он когда-то полагал, будто является художником.
– Кто это сделал? – спросил он через какое-то время.
– Микеланджело, – пояснил Кристофоро Вакки. – Это было его первое строение.
– Микеланджело… – Это имя пробуждало какие-то ассоциации, напоминало о чем-то далеком, но сказать, о чем именно, он не мог.
Padrone указал на скульптуру, перед которой стоял Джон; она изображала человека в позе глубокой задумчивости.
– Эту фигуру называют Pensieroso, – пояснил он, – «Мыслитель». Она представляет младшего Лоренцо, внука Лоренцо Великолепного. Его надгробие осталось незавершенным. – Он указал на нишу недалеко от входа. – Лоренцо умер в 1492 году, а его сын бежал, когда два года спустя французская армия под командованием Карла Восьмого вторглась в Италию
