чудеса, воссоединяя множество семей и находя многих пропавших без вести. Так и Торос-ага был несказанно счастлив, когда узнал, что племянница Мириам жива и здорова, живет за океаном, в Лос-Анджелесе. Мириам забрасывала их письмами, приглашая всякий раз переехать в Соединенные Штаты. Она вышла замуж за весьма влиятельного американского дипломата, так что добыть им визы и необходимые документы для экспатриации не составило бы труда.
«Позвольте мне хотя бы частично отплатить за Вашу щедрость, дорогой дядя. Если бы не Вы, я не смогла бы даже пройти рядом с престижным колледжем в Стамбуле», – просила она в письме, намекая на материальную поддержку, которую несколько лет получала от Торос-ага. Но он, уже глубокий старик, продолжал отказываться. «Да ниспошлет тебе Бог, дорогая племянница, благословение и счастье, – отвечал он, – но, если Господь захотел разделить нас, мы должны смириться с Его волей».
Старики больше всех страдали от вынужденной эмиграции и необходимости жить в диаспоре, многие не пережили внезапной потери того, что создавалось ими в течение всей жизни. Торос-ага был одним из них.
Спустя лишь год после прибытия в Патры, в ночь перед смертью, он призвал Серопа к себе и, взяв за руку, прошептал: «Сын мой, я прожил столько, сколько отвел мне великодушный Господь. Я ни о чем не жалею, кроме одного: мне жаль, что пришлось растить тебя одному, без матери». Услышав это слово, Сероп нахмурился. Лишь однажды они говорили на эту болезненную тему, когда Сероп еще ребенком, вернувшись домой из школы в слезах, спросил его: «Все говорят, что мама была шлюхой, почему ты скрывал от меня?»
Торос-ага отвесил ему оплеуху. «Не смей так называть свою мать!» – сурово произнес он, а потом закрылся в своей комнате, даже не выйдя к ужину. Но той ночью, перед смертью, Торос-ага почувствовал необходимость раскрыть семейную тайну, которая тяготила его.
– Твоя мать, – начал он, – была первой красавицей Адапазары…
– Отец, прошу тебя, – остановил его Сероп.
Но он замахал костлявой рукой, прося не перебивать.
– Она была не только самая красивая, но и самая желанная. Может быть, только у ангелов небесных бывает такой же свет в глазах, такая же легкая походка, такое же идеальное тело. И Господь подарил ее мне. Я работал денно и нощно в лавке, чтобы заработать как можно больше денег. Я должен был позаботиться об оплате колледжа Мириам, платить за аренду лавки, содержать красивый дом, в котором мы жили. Но я стал слишком алчным, ненасытным. Как я был глуп! Глуп и слеп. Так я потерял ее, – продолжал он. – Она была очень молода, намного моложе меня, а ты только что родился. Я возвращался поздно, а она ждала меня, прихорашивалась, ублажала меня своей стряпней, ласкала, а я, дурак, не обращал на это внимания. Она умоляла меня, хотела, чтобы я любил ее, чтобы мы проводили немного времени вместе, а я пожертвовал
