улица Пигаль, 59-бис, вновь оказалась в родной среде. Но даже если Пиаф и была рада, что нашла работу, она прекрасно понимала, что Пигаль – не Елисейские поля и что возвращение туда – шаг назад. Певица сделает все возможное, чтобы выбраться из «гетто», недостатки и границы которого она отлично знала; ей необходимо было во что бы то ни стало закрепиться в мире мюзик-холла. С конца мая до начала сентября, в то время, когда французские рабочие впервые получили право на оплачиваемый отпуск, она присоединилась к труппе «La Jeune Chanson 1936» («Молодая песня 1936»), выступавшей в казино. 5 августа певица приняла участие в концерте в «Народном доме» Лозанны, в Швейцарии. В тот же день она написала письмо Жаку Буржеа, в котором выразила горячее желание навести порядок как в личной, так и в профессиональной жизни: «Я больше не с Жанно, не с Жоржем, не с Марселем, не с Жаком. Я избавилась от них ото всех, потому что решила стать серьезной и всю себя посвятить работе, как бы того хотел мой старый добрый папа Лепле. И когда вернусь в Париж, я намерена оставаться в одиночестве, в этом я клянусь над прахом месье Лепле… С сутенерами покончено. Между нами, я достаточно от них настрадалась. Отныне мои денежки будут принадлежать мне и только мне. Моим единственным мужчиной станет мой отец»[35].
После возвращения в Париж Пиаф можно было увидеть на сцене кабаре «Альгамбра», где она выступала в первом отделении спектакля вместе с Флорель Виллабелла из театра «Опера», а затем, с 18 по 24 сентября, – в мюзик-холле «Трианон», в этом представлении участвовал мужской дуэт Шарпини и Бранкато. В то же время Эдит пользовалась услугами своего второго импресарио, Фернана Люмброзо, будущего директора «Могадора», который в октябре отправил свою подопечную на гастроли в Брюссель.
Не переставая оттачивать мастерство на самых разных театральных площадках Парижа и других городов, Малышка Пиаф продолжала записывать грампластинки. Так, в начале 1936 года она записала четыре новые песни, которые не завоевали любви слушателей, если судить по негативному отзыву критика Жоржа Девеза: «Этот третий диск был ошибкой: композиции «Les Hiboux» («Совы») и «J’suis mordu» («Я влюблен») относятся к так называемому реалистическому стилю, который на самом деле является скорее пошловатой вариацией на тему черной романтики. Дорогая мадам Пиаф, вы заслуживаете большего…»
Совершенно очевидно: у Эдит проблемы с репертуаром. Она понимает, что рано или поздно надо будет подобрать песни, созданные лишь для нее одной, и в последующие годы, до конца своих дней, станет исполнять только такие произведения. Но пока еще чересчур рано. В конце концов, Пиаф дебютировала как профессиональная певица всего несколько месяцев назад. Однако следующая грампластинка, записанная 7–8 мая 1936 года, свидетельствует о том, что Малышка двигалась именно в этом направлении. Для очередного диска Эдит впервые взяла песню Раймона Ассо «Mon amant de la coloniale» («Мой колониальный любовник»). Быть может, автор текста, тогда еще не числившийся
Это письмо приводится в фильме Клода Флеуте и Ксавьера Виллетара «Les Hommes de Piaf» («Мужчины Пиаф»), 2002.
