мне, – возразил доктор. Он, видимо, собрался сказать что-то важное, озвучить что-нибудь из своих воспоминаний о пребывании в Америке. – Впрочем, ладно. Хах. Значит, вы любимый ассистент Боба Мелсона, не так ли? Припоминаю, вы занимаетесь историей Англии. Планируете стать доктором философии, а затем преподавать?
Рэмпол вдруг почувствовал себя молодым и глупым, хотя взгляд у доктора был добрый. Тед пролепетал что-то нечленораздельное.
– Отлично, – продолжал доктор. – Боб хвалил вас, но сказал, что вы очень впечатлительны. Именно так. Эмм, а я вот возразил, что вам нужно испытать славу. Когда я преподавал в Хаверфорте, мои подопечные, может, и не отличались величайшими познаниями по истории Англии, зато они были в восторге от лекций, в особенности от тех моментов, когда описывались сражения. Я помню, – доктор говорил, а его огромное лицо сияло, словно подсвеченное вечерним солнцем, – как учил их петь застольную песню армии Годфрида Бульонского времен первого крестового похода 1187 года, я сам им подпевал. Они же пели со мной и притоптывали в такт ногами. Но тут вошел странноватый профессор математики, запустив руку в свои волосы. Войдя, он сказал нам (на редкость сдержанный парень), чтобы мы, по возможности, не топали так уж сильно по полу, а то у него, видите ли, там, этажом ниже, доска упала. «Это неприлично, – сказал он. И закряхтел: – Пфф, пффф, кхм». – «Не совсем так, – ответил я, – это “Laus Vini Exercitus Crucis”». – «Черта с два, – сказал он, – вы думаете, я не знаю? “Мы не придем домой до утра”». И мне пришлось разложить ему все по полочкам… Привет, Пейн! – прогремел доктор, махая кому-то салфеткой.
Рэмпол оглянулся и узнал мужчину с трубкой, которого впервые увидел в коридоре своего вагона. На нем уже не было шапки, поэтому обнажился гладко выбритый череп с остатками белых волос, лицо же его казалось вытянутым и коричневым. Он с трудом сохранял равновесие, пошатываясь, выбирал место, куда присесть. Затем остановился у столика и пробурчал что-то невнятное.
– Мистер Пейн, мистер Рэмпол, – представил собеседников Фелл. Пейн перевел взгляд на американца, при этом белки его глаз как бы сверкнули, выразив подозрение.
– Мистер Пейн – наш местный четтерхэмский советник, – пояснил доктор. – Я говорю, Пейн, где ваши люди? Я хотел бы, чтобы юный Старберт пропустил с нами бокальчик-другой.
Тонкая рука Пейна погладила подбородок. Его голос оказался сухим и с хрипотцой, можно было подумать, что каждое слово ему дается с трудом.
– Не прибыли, – ответил коротко тот.
– Эмм. Хех. Не прибыли?
Рэмполу казалось, что от тряски поезда кости Пейна могут попросту рассыпаться. Тот моргнул и продолжил массировать подбородок.
– Нет. Я полагаю, – вновь заговорил Пейн и показал на бутылку вина, – что они уже слишком пьяны. Пожалуй, мистер… эмм… Рэмпол сможет рассказать вам больше. Я уверен, что он и часа не продержался бы в Ведьмином Логове,
