ветвей много адептов только у школы Обоюдной Радости, так что на их стороне численный перевес. И Зеркало Дхармы, и Чистая Луна по сравнению с ними малочисленны, – продолжал Юй Шэнъянь. – К тому же ученики этих школ разошлись по всей Поднебесной. Каждый действует самостоятельно, и собираться вместе обычно нет нужды. Так, учитель, выйдя из затвора, уведомил об этом лишь меня, вот я и примчался на его зов. А что до тебя… – скрывая неловкость, он кашлянул. – Ты узнал об учителе лишь потому, что тебя ранили адепты Обоюдной Радости, и он распоряжался на твой счет. В общем и целом, пускай и нельзя утверждать, что все три ветви живут в мире и согласии, но постоянно мутит воду только школа Обоюдной Радости, и в этом они дошли до крайности.
Шэнь Цяо устало вздохнул и заметил:
– Как говорится, за каждой обидой стоит обидчик, за каждым долгом – должник, и спрашивают с виноватого. Шисюн объяснил, что во главе Обоюдной Радости стоит госпожа Юань Сюсю, так почему бы учителю не нанести визит к ней самой? А что до поручения… Пускай надобно убрать Янь Чживэня, но зачем трогать его семью? Они к цзянху отношения не имеют.
Юй Шэнъянь слушал сомнения своего ложного соученика, теребя кисточки у края кровати. Впрочем, вникать в противоречия, на которые указал Шэнь Цяо, он и не подумал, а вместо этого строго напомнил:
– Учитель приказывает – мы подчиняемся. К чему столько вопросов? Говорят же в народе: если срежешь траву, а корни не тронешь, она вырастет вновь. Надо ли ждать, когда дети Янь Чживэня подрастут и придут искать с нами ссоры? Не проще ли избавиться от всей семьи сразу? – с этими словами он встал и досказал следующее:
– Ладно, дело не к спеху, до седьмого числа время есть. А пока воспользуйся оставшимися днями и отдохни хорошенько. Как оправишься, распоряжусь, чтобы слуги сопроводили тебя на прогулке – вот и развеешься. Надо сказать, из всех столиц Поднебесной Ечэн ничем не уступает в роскоши Цзянькану, а по вольному духу и вовсе превосходит его. Здесь действительно есть на что посмотреть, и особенно хороши дома окутанных дымкой цветов…
Юй Шэнъянь говорил об увеселениях с воодушевлением, совсем позабыв, что его подопечный – слепец, и никакие красоты и радости этого города ему не доступны. Сам Юй Шэнъянь был по-настоящему одаренным юношей, и, хотя ему исполнилось чуть больше двадцати, он уже вращался в определенных кругах, преимущественно бывал среди людей образованных, с тонким вкусом к поэзии и другим искусствам, да и сам пользовался известностью в Южной Чэнь, где предусмотрительно ходил под другим именем. Будучи в приподнятом настроении, Юй Шэнъянь подумывал предложить Шэнь Цяо подобные увеселения, но вовремя понял, что тот их не оценит из-за слепоты и бессилия. Осекшись на полуслове и многозначительно ухмыльнувшись, Юй Шэнъянь поспешил добавить:
– Конечно, сейчас ты болен и растерян, позабыл прошлое, но в этом нет ничего страшного. Просто знай, что все адепты Чистой Луны – люди незаурядные и утонченные, притом привыкшие поступать как им вздумается.
