подразумевал куда более значимые свершения.
Придя к этому выводу, Шэнь Цяо нахмурился. Но сколько бы он ни размышлял, а догадаться, что задумал Юй Ай, не мог. К тому же думать об этом было затруднительно: голова страшно болела, виски как будто пронзали раскаленные иглы, и Шэнь Цяо пришлось повременить с этим вопросом. Но кое-что он знал определенно, и это касалось тюрок.
Восстание пяти варварских племен погнало цзиньцев на юг, и с тех пор Поднебесная пребывала в раздробленности: рождались и терпели крах новые царства, династии их беспрестанно сменялись. Но в таких империях, как Чжоу и Ци, государями стали владыки сравнительно просвещенные. Хотя те и произошли от северных варваров, но за многие годы переняли традиции ханьцев и теперь во всем походили на них. Решись кто-нибудь из них объединить Поднебесную, и народ, быть может, и согласился бы на такого правителя, пусть и не без ропота. Но тюрок никто не желал терпеть. Те придерживались совершенно варварских обычаев: преимущественно кочевали и пасли скот, совершали набеги на соседние государства и беспрестанно грабили города. Народ знал за ними слишком много дурного, считая тюрок от природы свирепыми и непредсказуемыми. И никто бы не принял тюркских вождей за просвещенных государей. А потому нет оснований полагать, что Юй Ай без причины пошел бы против всей Поднебесной и презрел укоренившиеся представления о тюрках. Проще сказать, союз с тюрками явно сулил ему баснословную выгоду.
Но что он замышляет? Что могут предложить ему тюрки? И какая польза от этого Сюаньду?
Безусловно, Шэнь Цяо не мог обсудить свои догадки с Янь Уши. И хотя сейчас они гораздо ближе, чем незнакомцы и случайные попутчики, но приятелями так и не стали. Сверх того, Янь Уши сумасброд, нрав у него переменчивый – как можно говорить с ним о серьезных вещах?
Смирившись с тем, что понимания у Демонического Владыки не найдет, Шэнь Цяо остался один на один со своими мыслями. И смутные догадки не желали отпускать его: он раз за разом перебирал собранные сведения, но так и не смог постичь сути происходящего, словно смотрел на все сквозь туманную завесу. Такие же смутные образы тревожат взор, когда стремишься разглядеть двор сквозь тончайшую бумагу оконного переплета.
– Достаточно отдохнул? – вдруг осведомился у него Янь Уши.
Шэнь Цяо в недоумении вскинул голову. Поскольку его вывели из глубокой задумчивости, глядел он рассеянно, а на лице застыло выражение человека несведущего, ни в чем не повинного.
– Если отдохнул, давай сразимся, – неумолимо добавил Янь Уши. Шэнь Цяо от его вызова опешил, но тут же оправился и, горько усмехнувшись, возразил:
– Да разве я противник главе Яню? И вы уже знаете, каков я, поскольку испытывали на мне свою силу.
– Как думаешь, для чего я тебя забрал? – вслед удивился Янь Уши. – Жив ты или мертв, меня б ничуть не заботило, не познай ты «Сочинение о Киноварном Ян». Пожелай я одну лишь цзюань, стал бы таскать
