Софи Лорен!..
Ну да бог-то с ним, с «сексом»! В смысле – после, позжее «попилим». А покамест в тесном и душном районного масштаба храме Фемиды враждующие стороны продолжали пилить безналичные миллионы и наличные производственные площади.
– У вас всё, Яна Викторовна? – с плохо скрываемой надеждой поинтересовалась пожилая судья. Последние минут сорок тягомотнейшего, без концов и краев, судебного разбирательства всеми мыслями она пребывала на даче, в окружении сданных дочерью на лето внуков. В общем, как некогда высказался один рифмоплет: «Ей в ту минуту было по фиг – тех чуйств, что вызывала в я и в ты».
– Нет, ваша честь.
– Тогда слушаем вас.
– Я прошу приобщить к материалам дела полученный нами документ. – Ухоженными перстами Асеева извлекла из лежащего перед ней портфельчика листок и через секретаря переслала в судейский президиум.
– Что это?
– Копия свидетельства о смерти мажоритарного акционера «Интеграла», экс-директора завода господина Семенова. Обратите внимание на дату! Если сопоставить ее с той, что проставлена на документах, предоставленных господином Бажановым… – Здесь Яна Викторовна метнула выразительный взгляд в сторону оппонента: – Получается, что решение о продаже своего пакета господин Семенов подписывал через три дня после своей смерти.
«Оппонент» – неприятно молодящийся господин лет сорока пяти в модном, легкой помятости синем костюме и с крупной помятости красным лицом взвился со своего места и протестующе замахал руками. Аки та мельница, на которую героически наскакивал Дон Кихот.
– Я протестую! Ваша честь, я решительно протестую! Ксерокопия не может рассматриваться как полноценное свидетельство!
– Я принимаю доводы Павла Тимофеевича, – рефлекторно кивнула выдернутая из грез о даче и внуках судья. – Яна Викторовна, оригинал документа имеется?
– Безусловно. К следующему заседанию я буду готова его предоставить.
– Хорошо. Тогда на этом сегодня и закончим. Следующее заседание состоится через две недели… э-э-э-э… шестого июля.
Немногочисленный народец, присутствовавший в зале исключительно по долгу бизнес-службы, загомонил-зашебуршил на выход. Потому как пятница – она не только для пожилой судьи отрада. Пятница – праздник общенародный. Особливо в краткосрочную летнюю пору.
Асеева сложила документы в портфельчик, мельком заглянула в зеркальце и, оставшись более-менее удовлетворенной увиденным, вышла следом за остальными. Оппонент Бажанов проводил ее недобрым взглядом, а затем перекинулся парой фраз со своим помощником – прыщавым юнцом, на самодовольной физиономии которого отчетливо проступали три класса Оксфорда. Впрочем, стоило Павлу Тимофеевичу изменить тональность в сторону недовольства и раздражения, как чопорно-оксфордское выражение тотчас сменилось угодливым церковно-приходским. Юнец часто-часто закивал головой, впитывая начальственные инструкции
