чувствую, что мой организм, похоже, адаптировался к здешней зимней сырости и прежнего промозглого дискомфорта почти не ощущается. В какой-то момент где-то в стороне вдруг послышался подозрительный шорох, и мы вместе с другом сослуживцем – Андреем Бавыкиным тут же пустили в ночное небо каждый по очереди осветительные ракеты – «сороковки». Пока они медленно опускались на своём парашюте, в освещённом ими радиусе 150200 метров успеваем разглядеть причину беспокойства: «диверсантом» оказался заяц! Напуганный внезапной подсветкой, он сиганул в сторону, задев наши сигнальные «растяжки», и в небо взметнулся целый рой тревожных ракет – «сигналок»! «Косой» в панике понёсся опрометью, куда попало под наши «добрые напутствия» короткими автоматными очередями.
– Утром поищем. Вдруг и подстрелили? – говорю Андрюхе.
– Да, неплохая была бы добавка к нашему рациону! – соглашается он.
А с утра, как сменились с поста, выпадает новая забота: в поисках дров отправляемся исследовать территорию тюрьмы. В этой горной и каменистой местности нехватка древесного топлива – проблема номер один. Скудный запас дров, который мы брали с собой из Моздока, закончился на третий день похода, ещё на территории Северной Осетии, и поиск «горюче-древесных материалов» сделался нашей постоянной головной болью, ведь из колючего кустарника, растущего на здешних горных склонах, много хвороста не наберёшь. Уже вход шли деревянные ящики от гранатомётов РПГ и от снарядов для САО «НОНА». Иное дело – тюрьма и её огромная территория. Теперь мы бродим по ней в надежде наткнуться на что угодно, лишь бы могло гореть в печке— «буржуйке». Но пока что ничего подходящего не попадается, а пустые бараки, тюремные камеры, служебные помещения навевают тоску, но что интересно, почти во всех помещениях в глаза бросается порядок – полы чистые, на стенах повсюду стандартные плакаты и какие-то картинки по противопожарной безопасности. Всё в чистоте, а в «ленинской комнате» всё как на выставке, и на полках по-прежнему стоят, запылившись, советские «идеологические» книжки. В огонь, в крайнем случае, пойдут, но лучше что посущественнее сыскать, да и гипсовый Ильич, единственно выбившийся из общего порядка, обречённо валялся на полу и с немым укором глядел на нас. Но более всего удивила тюремная библиотека с тысячами вполне сохранившихся старых советских книг; на окнах – занавеси из красного бархата, как в каком-нибудь городском Доме культуры.
Проверили подсобное хозяйство. В коровнике ничего, но зато раздобыли доски: на дрова для «буржуйки» лягут ровненько. А в пчелином омшанике удалось немного поживиться и медком: здесь нас ждали полупустые медовые соты, которые мы, а следом за нами и другие бойцы, без зазрения совести (всё равно пропадут) и растащили по своим землянкам, где с великим удовольствием жевали этот скорее сладкий воск, нежели мёд. Не беда – наши изрядно заскучавшие
