взгляд в зеркало давал нужную картинку и я решила смириться. “И зачем было портить прекрасные волосы, если они всё равно надёжно скрыты?” – поинтересовалась я и тут же ответила своей возмутившейся женственности привычным уже голосом Андрея – “ всё должно соответствовать до мелочей. В аэропорту вполне могут попросить снять все головные уборы, и хиджаб не исключение”. Плюс, всю эту красоту возможно придётся скинуть в определённый момент, чтобы не напоминать клоуна среди якобы “своих”. “Буду напоминать пугало” – решила я. Приподнятое настроение вроде бы начало возвращаться, хотя хмель почти полностью отступил. Мысль об общей плачевности положения никуда не делась, но, благодаря многолетней практике, даже не портила настроение, скорее только подстегнула кураж, необходимый, чтобы решиться выйти на улицу в таком виде.
А ведь были времена, когда я всерьёз боялась даже в кино сходить в одиночестве. Я позволила смешку соскочить с губ. и он совершенно неуместно зазвучал в пустой комнате. Осознать, что ситуация намного серьёзнее, сейчас никак нельзя. На пляже в Негомбо, не раньше.
Рядом с унитазом как нельзя кстати стояло мусорное ведро. Я Быстро сгребла свои волосы в пакет и кинула на дно. сверху положила все свои вещи. В сумочке оставила только паспорт и наличные деньги, коих было ровно разрешенное к перевозке количество. Все прочие документы так же безжалостно оставила в ведре. В данном случае они играли против меня, оставляя русские ниточки.
Я сунула ноги в тапочки-миллионники и, стараясь ступать небольшими шагами, вышла из номера. На часах была половина восьмого. В аэропорт следовало прибыть до десяти, чтобы иметь хорошие шансы улететь.
План был достаточно хиленький. Вся моя решимость основывалась только на том, что я видела успешный финал. На навигаторе в машине я успела посмотреть название ближайшего к аэропорту посёлка и собиралась назвать его как пункт назначения всем остановившемся дальнобоям в надежде, что кто-то из них довезёт. Оттуда пешком оставалось дойти около четырёх километров. Такой путь вполне можно осилить даже в тапочках.
Если никто не стартует в ближайшее время, то оставался только автостоп, который для мусульманской женщины по моим понятиям неприемлем совершенно. Интересно, а для мусульманской бабушки? По паспорту мне было 45. Очень соблазнительно было сделать документы, по которым я моложе, но это был бы слишком предсказуемый ход. Так что, смирив недовольство, я выпросила паспорт “постарше”.
На парковке стояло четыре фуры и три из них пустовали. Водитель одной из них, тот самый колобок, всё ещё сидел за столиком и тоскливо смотрел в окно. перед ним стояла батарея пустых кружек. Я чуть сгорбилась и засеменила к последней.
– Здравствуй, не подбросишь немного в сторону Тамбова пожилую женщину? – спросила я щупленького мужчину с ранними залысинами
– Не, мать, я на Москву, – разбил тот мои надежды не глядя – вон, Гришку попроси, он в баре сидит, толстый такой, сегодня как раз туда.
Я
