порогом вечной ночи.
Лабиринт безысходности
Пробираясь по извивающимся улицам города, я ощущал, как мрак накрывает меня, как темный плащ, который становится второй кожей. Ночные огни, вляпанные в грязь и неоновые вывески, служили миражами в моем сознании, создавая иллюзию выборов, но на деле я всё больше понимал, что мы все заперты в одном и том же лабиринте. Каждый обернулся, чтобы обнаружить себя опять там, где начинал, и лишь бесконечность развлекала нас.
Я направлялся к «подвалу», заведомо известному местечку, куда сгонялись такие же разочарованные и потерянные люди, как и я. Это было место, где можно было найти временное облегчение, хотя знали мы все: это – лишь порочный круг, который снова и снова затягивает нас, как извивающаяся змейка.
Когда я вошел в этот мрачный заброшенный склад, мне стало холодно от шепчущих теней, уютно устроившихся в углах. Неприятный запах – смесь пота, алкоголя и сгоревшего табака – пронизывал воздух, создавая гнетущую атмосферу, в которой случайные разговоры о жизни казались куда более пыльными, чем сами впитывающие стены.
Тут был тот самый черный угол, куда я стремился попасть, как к горячей чашке кофе. Я нашел свою старую компанию – такие же клоуны в этом спектакле без надежды. Круг друзей прошептался сквозь дым, деля между собой последние хлопья лжи о завтрашнем дне. Я присел рядом с ними, стараясь укрыться от тех слов, которые обжигали, как раскаленные уголья, оставляя следы на моем сердце.
Один из них, Костя, достал из кармана пару таблеток, его глаза загорелись, как новогодние огни. Он подмигнул мне, словно обещая, что это – единственный способ спастись от той бездны, куда мы все уселись. Он, как и все, знал, что наш единственный выбор в том, чтобы убежать от своей жизни, и он настолько неподвижно и безразлично справлялся с этой задачей, что волнение в его тоне показалось мне смешным.
– Брат, что скажешь? – спросил он, но в его просящем взгляде не было ничего живого.
– Я не думаю, что это спасение, – ответил я, хотя сам чувствовал, как внутри меня зарождается дикое желание принять этот легкий выход.
Испугался ли я того, что соблазн столь велик? Или же просто продолжал ненавидеть себя за безмолвное существование? Я понимал, что каждый из нас играл свою роль, все мы были никто; в этом мире счастье обходило нас стороной, словно как призраки.
Мир вокруг меня замедлялся, и клубные звуки сливались в одну мелодию – попытки забыть, попытки вернуть потерянное время. Я поборол собственную борьбу с тенью, но не знал, сколько ещё могу держаться. Моя рука заскользнула к карману, и я неожиданно обнаружил там небольшой пакетик с порошком. Я не помнил, когда именно он оказался у меня, но понимал – это была последняя соломинка на моем пути к потере.
– Что, опять сомневаешься? – Костя покачал головой, но в его голосе невозможно было уловить осуждения.
Как бы далеко я не зашёл, пришло смутное осознание:
