Ключник. – Так сявки, а я все-таки вор!
– Не-а, Пряник, не угадал! – довольно ухмыльнулся смотрящий. – Сходняк тебя не признал и короны воровской лишил!
– И кто же под прогоном[7]подписался? – Прищурился Зинчук.
– А какая тебе разница? Допустим, Антиквар…
Невозмутимое спокойствие Зинчука оказалось, наконец, «пробито».
– Антиквар? – пораженно воскликнул Ключник. – Так он же сдох…
– Прикинь, Пряник, не угадал! – Хряк расплылся в довольной улыбке, наваливаясь локтями на стол. – Да и какой из тебя авторитет? Ты ж баланды у Хозяина[8] ни разу не хлебал! Я бы всех «апельсинов»[9] сразу на ножи ставил и без решения сходки! Поэтому – буду тебя кончать…
– Атас, дубаки! – закричал пацан, стоявший у дверей на стреме.
Дверь скрежетнула и открылась, на пороге появился надзиратель-сержант:
– Осужденный Зинчук! На выход!
Хряк недовольно скрипнул зубами:
– Позже добазарим…
***
Ольшанская ожидала появления Зинчука в маленькой комнате для допросов. Входная дверь открылась, впуская в комнату Поликарпа в сопровождении надзирателя. Сейчас Зинчука пребывал в небольшом «раздрае» чувств, стараясь понять, как смог выжить его заклятый враг – Антиквар. Однако информация, сообщенная Хряком, что инициировал его «развенчание» как «законника» именно Антиквар, не подвергалась сомнению.
«Провел, сучий потрох! – мылено выругался Ключник. – Ну, ничего, еще посчитаемся…»
Погруженный в свои мысли Поликарп, мельком мазнул взглядом по Ольшанской, и неожиданно замер, обратившись в безмолвный соляной столб. Нет, он никогда раньше не встречался с Ольгой, но вместе с тем черты её лица, улыбка, наклон головы и жесты…
Надзиратель недовольно толкнул в спину ладонью неожиданного замершего у порога Зинчука:
– Вперед! Чего завис?
Поликарп «собрался» и сделал шаг вперед, вновь надевая маску невозмутимого спокойствия. Надзиратель сопроводил заключенного к столу, за которым сидела Ольшанская.
Поликарп «плюхнулся» на свободный стул и развязно поинтересовался, стараясь соответствовать «роли» прожженного рецидивиста:
– Это откуда к нам такую красивую тетеньку занесло?
Ольшанская сделала знак надзирателю, что хочет поговорить с заключенным наедине. Надзиратель кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.
– Не паясничайте, Зинчук! – произнесла Ольшанская, изучающе разглядывая Поликарпа.
– Простите великодушно, мадам! – Рецидивист картинно наклонил стриженную «под ноль» голову. – Обидеть не хотел. Имел целью, лишь выразить свое восхищение вашей красотой!
– Это пустое, Зинчук! – отмахнулась Ольга. – У меня мало времени…
– Зато у меня его – хоть отбавляй! Хотите, вам одолжу? – продолжая паясничать, произнес Поликарп. – А если серьезно: чё надо, начальничок? – грубо и резко произнес он.
– Я
