не происходило что-либо подобное. Впервые мне безумно понравилась женщина, но вместо того, чтобы добиться её расположения, вопреки здравому смыслу, я стремился оставить её в покое и освободить от собственного присутствия. Как ни странно, но теперь я не столько стыдился признаться в пропаже портмоне, как опасался окончательно в неё влюбиться.
– Ты о чём опять так сосредоточенно задумался? – словно невзначай, поинтересовалась она, не отводя от меня своего пронизывающего взгляда.
– Мне кажется, благодаря тебе, я впервые заметил какой изумительной и прекрасной может быть наша жизнь! – вдохновенно ответил я.
С каждой минутой Галина нравилась меня всё больше и тем самым вводила меня в тревожное смятение.
– Что так заинтригованно смотришь? – полюбопытствовала она. – Пытаешься сохранить в памяти мой образ…
– В тебе что-то есть твёрдое и открытое.
– Как это понимать? – нахмурившись, спросила Галочка.
– С одной стороны ты добрая отзывчивая женщина, которая на первый взгляд кажется кроткой и безобидной…
– А с другой?
Она встревоженно насторожилась.
– Непомерно строгая и беспощадная.
Галина облегчённо вздохнула. Вероятно, ожидала наиболее дерзкого высказывания.
– Это у меня профессиональное, – отмахнулась она. – Не забывай, я ведь работаю учителем в начальных классах и всегда должна быть доброй по отношению к своим ученикам…
– Но при этом, не имеешь права расслабляться! – вставил я, не позволив ей договорить.
– Если перестану быть строгой, то эти же детишки быстро пресекут и сядут мне на шею.
– Наверняка бывают случаи, когда хочется лишний раз улыбнуться?
– Бывают, и довольно-таки часто.
– И что ты делаешь?
– Конечно же, улыбаюсь! Мой многолетний опыт подтверждает, что строгость необходима, но добротой можно добиться гораздо лучшего результата.
– Но ведь если дашь своим ученикам слабину, то можно считать, что урок прошёл для них впустую, – заметил я. – Сразу начнут шалить…
– Так это же хорошо! Они не оловянные солдатики, которые должны стоять по стойке «смирно». Иногда им просто необходимо расслабиться. Минуту – две, я делаю вид, что не замечаю их шалости, а потом быстро призываю к порядку.
Галина, явно старалась не поддаваться отрицательным эмоциям, вызванным по моей вине.
– Значит, у всех учителей, за долгие годы, проведённые в школе, вырабатывается особый характер? – уточнил я
– Не знаю, может быть? – засомневалась она, но тут же добавила: – Как бы тяжело не было, а я люблю свою профессию. Люблю моих коллег…
– Да ты вообще уникум! – с чувством глубокого уважения, подметил я. – По-моему, нет ни одного человека, к которому ты не отнеслась бы с душевным пониманием и соответствующей
