style="font-size:15px;"> Я запихиваю письмо обратно в яркий конверт и пытаюсь снова запечатать его с помощью воды из чашки. Когда это не помогает, я нахожу клей. Не хочу, чтобы родители знали, что я это видела. Они и без того со мной обращаются так, словно я сломана и ни с чем не справлюсь. Да даже будь это не так, они бы всё равно сказали, чтобы я не беспокоилась, что взрослые сами разберутся. «Твоя работа – хорошо учиться в школе». И плевать, что сейчас лето. «Магазин – наша ответственность, а не твоя». И плевать, что для меня он тоже очень важен и что с ним связана половина моих воспоминаний о Найнай, и что родители вообще ничего не знают об исполнении желаний.
Я слышу, как кто-то направляется из спальни в гостиную.
– Лия́? – зовёт мама. – Хочешь посмотреть наше шоу?
Мама обожает реалити-шоу о свиданиях не меньше меня, но у меня вкусы довольно широкие, а вот она предпочитает китайские. Больше всего нам нравится «Мама знает лучше» – китайское реалити-шоу, где некая мать ходит на «свидания» с конкурсантами, чтобы решить, с кем из них отпустить на свидание свою дочь. Кто-то может сказать, что такое шоу довольно рискованно смотреть вместе с мамой (особенно когда у твоего краша в семье творится та ещё драма), но мы начали смотреть его давным-давно, ещё когда я была в таком возрасте, что не понимала, что сама рою себе могилу.
Я сую оранжевый конверт (который внезапно и правда кажется радиоактивным) в середину стопки писем. А потом как попало раскидываю всё по столу, чтобы картина не выглядела слишком подозрительно.
– Да, конечно! – кричу я маме. – Сейчас принесу вкусняшки!
Я беру со стола пакетик чипсов и включаю электрический чайник, чтобы заварить чай из хризантем. Но в голове у меня крутится один вопрос.
Как бы бабушка спасла магазин?
Я полностью погряз в муке, тесте и мыслях о Лия́. По локоть, а то и по самую шею. С другой стороны, я готовлю слоёное тесто для яичных тартов, одного из её любимых лакомств, так что думать при этом о ней не так уж необычно. А какую отговорку найти, когда я готовлю всё остальное? Ну… э-э… она сладкоежка?
Я кладу на стол пищевую плёнку, посыпаю её мукой, потом кидаю сверху тесто на воде, которое только что замесил. Ещё немного пищевой плёнки сверху, потом раскатать. Пять проходов скалкой – ни в коем случае не четыре. Лия́ никогда в этом не признается, но она суеверная. Не суперсуеверная, но, э-э, среднесуеверная точно. У неё «пунктик» только с числом 4. Так что у меня появилась привычка всячески его избегать – например, когда я набираю в сообщении четыре восклицательных знака, я либо удаляю, либо добавляю ещё один.
Не уверен, знает ли она о других омофонных суевериях… Например, в некоторых регионах Китая слово «четырнадцать» звучит так же, как «умрёт», «семьдесят четыре» – «уже умер», «девяносто четыре» – «уже давно умер», но пока что она боится только числа 4.
Я выкладываю тесто на масле
Глава 4 пропущена автором, так как, согласно китайским суевериям, число «4» приносит несчастья. –
