даже аборигены боятся ходить туда, из-за легенд. Якобы там обитают древние духи захороненных богачей и забирают заплутавших путников. Вот этих толстосумов мы и поищем.
–– Зачем? – полюбопытствовал Рудин, – мне духи не нужны.
–– Ты идиот? – Хомяк удивлённо посмотрел своими светлыми, почти бесцветными глазками, – они и мне не нужны. Но вместе с теми богачами хоронили всё их состояние. Чуешь, чем пахнет?
Миша кивнул, думая о своём. А что, если именно это и нужно им с Майкой? Чтобы встряхнуться, освежиться, разобраться в своих чувствах? И…Рудин согласился. С него машина, с Хомяка – организация похода. Бензин пополам. Но уже в дороге, долгой и утомительной, Михаил понял, что затея бредовая, никаких сокровищ они не найдут, а отношения с женой уже не восстановить.
И сегодняшний день – этому лишнее подтверждение. Рудин сам не понимал, почему их чувства так изменились. Может быть, дело в категоричном нежелании Майи иметь детей? «Давай поживём для себя» – почти всегда слышал он, когда заикался о потомстве.
Как-то он напился и высказал жене, что ему надоело «жить для себя», он устал от бесконечных головных болей Майи и замораживающего напрочь все чувства её холодности. В ответ он получил очень душевный разговор, где были детально разобраны его привычки, характер (а, точнее, бесхарактерность) и уровень заработной платы. Вдобавок ко всему, примерно месяц после этих откровений жена умудрялась почти не разговаривать с Мишей, несмотря на его бесконечные извинения и попытки загладить вину.
Да, конечно, он и сам был во многом виноват. Ему казалось, что однокомнатная квартира и машина – всё, что нужно для устроенного быта, но Майе, красивой и стройной, наверное, хотелось немного другого. И зарплата таксиста, которая поначалу её вполне устраивала, со временем вдруг стала казаться мизерной. И самой ей дико надоело работать в торговле.
Наверное, в глубине души Михаил ещё испытывал чувство к жене, но постепенно оно растворялось. В чём? Усталости? Бытовухе? Безразличии? Он и сам не мог бы сказать.
Вечером, после недолгих дружеских посиделок возле костра, у Рудина и Майи состоялся тот самый разговор, которого он боялся и который, как ни странно, оставил после себя облегчение, хоть и смешанное с болью. Словно вырезали кусок души, но вместе с раковой опухолью.
–– Миш, я больше так не могу, – влезая в свой спальник, начала девушка, причём так буднично, словно собиралась обсудить, что готовить завтра на обед.
–– Что? – запоздало отозвался Миша, который некоторое время переваривал информацию, не в силах поверить, что Майя, вот так запросто, перед сном собралась решать судьбу их брака.
–– Давай расстанемся? Сил больше нет. Нас ведь совсем ничего не держит, – без лишних предисловий сказала девушка, пристально глядя наверх, в натянутую ткань палатки.
–– Подожди. Как у тебя просто… – начал было Михаил, но вдруг оборвал себя. Какого чёрта?! Ведь он сам хочет именно этого! И добавил: – ну, давай, если так решила.
––
