полуночи уже были сказаны все речи, спичи и тосты, приличествующие случаю, гости сбились в тесные компании и давно позабыли, по какому поводу собрались здесь. Каждый обсуждал свое – кто недавний спортивный матч, кто – удачную сделку, а кто – и чужих жен.
«Если бы все это происходило в кино, – подумал Креков, – то, по идее, вот в этот самый момент должны бы распахнуться двери, в ресторанный зал вломились бы десятка два полицейских, а их главный, в штатском, подошел бы ко мне и ледяным тоном произнес:
– Господин Креков? Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание…»
– Знаешь, кого убили? – старший оперуполномоченный убоуного отдела МУРа подполковник Максим Басов положил телефонную трубку и повернулся к Алексею Матушкину. – Абрамова, булочника. Ну, того самого, помнишь?
Как не помнить… Молодые супруги Матушкины жили в Южном Чертанове, подполковник Басов обитал в Беляеве, и потому частенько подвозил старшего лейтенанта до дому на своих видавших виды «Жигулях». Иной раз они прихватывали по дороге жену Алексея Ирину – девушка работала в парикмахерском салоне на Большой Дмитровке. И если успевали, то обязательно заскакивали в булочную-пекарню на улице Миклухо-Маклая, где торговал свежим хлебом добродушный толстяк Абрамов…
Малыш (так в отделе убийств прозвали долговязого, русоголового Матушкина) печально вздохнул. Нет, он, конечно же, не был шокирован словами подполковника – за три с лишним года службы в МУРе Алексей попривык к ежедневным сообщениям о насильственных смертях. И все-таки… Окончательно свыкнуться с подобными известиями было невозможно. Тем более, когда речь идет о человеке, с которым ты хоть и нечасто, но общался уже долгое время.
Пятидесятилетнего верзилу Абрамова знала, почитай, вся округа – от Беляева до Чертанова. Он выпекал на удивление вкусные караваи и рогалики, продавал их с пылу-жару. Причем неслыханно дешево. Вот и шли в магазинчик к Абрамову бабули да студенты, чуть не с раннего утра выстраивались в очередь. По всему выходило так, что одинокий булочник зарабатывает ровно столько, чтоб сводить концы с концами – нажива его как бы не интересовала. В общем, покойный был не иначе как благодетелем для местных бедняков и, надо полагать, завтра многие из них будут искренне горевать о его смерти.
Карлсон – так, в свою очередь, за глаза именовали подполковника Басова сослуживцы – взглянул на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого ночи. Что ж, на сегодняшнем дежурстве им не придется двигать фигурки по шахматной доске да попивать виртуозно заваренный подполковником чаек.
– Едем, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Карлсон.
Вообще-то формально по отделу убийств дежурил один только Матушкин, но 53-летний холостяк Басов, как обычно в таких случаях, остался коротать с ним ночь за компанию. И уж, конечно, ему не улыбалось куковать одному в их общем кабинете, ждать, сидя сиднем, пока
