перебивалась, копила деньги. Мисти обманывала меня, и каждый раз, когда она совершала нечто дерьмовое, я пыталась начать все сначала. Затем, с братьями Ворониными, что-то изменилось. Правда, ненадолго. Мне казалось, будто я нашла место, к которому теперь смогу по-настоящему принадлежать… пока не поняла, что я для них никто.
Просто еще одно развлечение.
Та, кого они могли бы использовать.
Но теперь у меня появилось что-то наподобие семьи. О чем я всегда и мечтала.
Я помню момент в детстве, когда я лежала в постели после очередного эпического провала Мисти и мечтала о том, что однажды появится кто-то из членов моей настоящей семьи и заберет меня.
Когда я стала старше, начала понимать, что этого, вероятно, никогда не случится, но в глубине души надеялась, что где-то там есть кто-то еще. Дядя. Кузен. Хоть кто-то. Конечно, у моих родителей была какая-то семья, и, возможно, они все еще живы и хотели бы знать, что со мной случилось.
Но никто так и не пришел, а у меня не было достаточной информации о том, кем я была до пожара, чтобы выяснить, как связаться с предполагаемой родней. Так что я оставалась одна.
Но теперь… все изменилось в мгновение ока.
Проходит час или около того, и я слегка вздрагиваю, когда раздается еще один стук в дверь.
– Войдите, – говорю я. Дверь открывается, входит один из полицейских и пожилая женщина.
– Мисс Хейз, – говорит полицейский, слегка улыбаясь и жестом приглашая женщину войти. – Это Оливия Стэнтон. Ваша бабушка.
Я резко втягиваю воздух, уставившись на нее. Женщина на мгновение замирает в дверном проеме, изучая меня так же, как я – ее.
Волосы у нее по большей части седые, но мне интересно, были ли они когда-то светлыми, как у меня. Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь увидеть в нем что-нибудь от себя. Наши носы похожи, а в ее подбородке есть нечто, что напоминает мне мой собственный.
Оливия выглядит ошеломленной. Она несколько раз моргает, глядя на меня, затем заходит в палату и подходит ближе.
– Кертис, – тихо произносит она.
Я хмурюсь в замешательстве.
– Что?
– Мой сын, – поясняет она, протягивая руку, чтобы смахнуть слезинку, скатившуюся из глаз. – Я вижу в тебе так много от моего сына. Это… это правда ты.
Кертис. Мой отец.
Даже не знаю, как относиться к тому, что я наконец-то узнала имя своего отца после стольких лет. Или к тому, что эта женщина реально здесь. Я чувствую себя неловко, не знаю, что сказать или как себя вести. Когда я была ребенком, я представляла, как брошусь в объятия давно потерянного члена семьи и почувствую себя в безопасности и счастливой, но, очевидно, сейчас я этого сделать не могу.
Я просто… Мне так непривычно видеть ее здесь. Смотреть в мягкие карие глаза женщины, вырастившей моего отца. Знавшей мою семью. Она и есть моя семья.
Полицейский, который привел ее, выходит, закрывая за собой дверь, а Оливия садится рядом с моей кроватью и нежно берет меня за руку. Ее ладонь теплая и сухая, кожа
