отъехали от города, я была неголодна, и к тому же боялась, что от некачественной еды к головной прибавится боль в желудке. И осталась в машине. Захар решил перекусить. Если бы я с ним пошла, он бы не оставил в кафе свой кошелёк.
В тот, первый раз, площадь у кафе была забита машинами: от разнокалиберных легковушек до КАМАЗов, – признак того, что неплохо готовят. В этот раз площадь почти пуста, время обеда давно прошло.
– Есть будешь? – спросил он, вылезая из машины.
– Нет.
– Как хочешь.
Он заторопился. Я тоже решила выйти, размяться, и услышала весёлый голос:
– Привет, Захар. Ух, ты, какую красавицу везёшь! Познакомь. О, привет, а мы уже знакомы.
Я всё допускаю: в моём состоянии, когда путается сон с явью, могла познакомиться и тут же забыть.
Загорелое лицо, синие глаза, белые ровные зубы, стройная фигура, – к голливудским мужским прелестям приложились голубая рубашка и синие джинсы. Немного хищная улыбка, странно знакомая. Из фильма? Мужчина лёгким движением пригладил тёмные волосы с золотым отливом, – блестящие как на глянцевой обложке. Голос Ирины: «Волосы – блеск, зубы белоснежные, и глаза. Ах, эти глаза!». Нет, не встречала, в нормальной жизни с ним не знакомилась. Или Ирина ему рассказывала обо мне? И так красочно, что он сразу меня узнал?
Выражение лица шефа изменилось, будто уксуса хлебнул, багровеет мгновенно, когда злится.
– Будете на даче, загляните ко мне. Я вас угощу таким мёдом, какого вы ещё не ели. Спросите, где пасека Кирилла, любой покажет. Кирилл это я.
Он сел в машину с фургоном. Захар подождал, когда тот отъехал, направился в кафе, вскоре вернулся, с пакетом пирожков с яйцами и луком, его любимые, довольный, – нашёлся кошелёк. Он жевал пирожки и уверенно, одной рукой, держался за руль. Видимо, ему надо что-то жевать для успокоения.
Пирожки съел, пакет выбросил в окно и вытащил откуда-то из-под ног сумку, достал термос, налил кофе. Ароматный, такой, какой мне нравится. Я люблю, когда мужчина готовит кофе, но не Дима: редко успевает вовремя снять с плиты. Получается вместо кофе пойло, которое я вынуждена пить, чтобы не обидеть друга. Он любитель крепкого чая.
От кофе замутило. Так плохо, что захотелось открыть дверцу и выпасть на асфальт. И все мои страдания, наконец, закончатся.
Совсем недолго ехали, не прошло и получаса: «Я голоден», – хрипло произнёс Захар.
Он резко остановился у непривлекательного здания из серого бетона с вывеской «Пельменная». Сумеречный зал, стилизованный под старину: грубо сколоченная деревянная мебель. На полках вдоль стен горшки из керамики, медные самовары и деревянные кружки. Сомнительное для меня украшение. Или в эти кружки можно наливать пиво? Спрошу у Захара, но не сейчас. Жёсткий стул выпрямил спину, стало легче дышать.
Пельмени – не моя еда. Но Захар заказал. Заботливо придвинул салат, сметану: «Ешь».
Я не прошу, чтобы он обо мне заботился! Мне плохо, пища застряла в горле: не могу ни пить, ни есть. Тоска. Желание бежать. Но куда?
– Что
