величаво-снисходительная, сегодня она как-то поблекла, затуманилась. И вот такой, «приземленной», нравилась ему еще сильней, и меньше робел он, не чувствовал всей безмерной глубины разделявшей их пропасти.
– Не знаешь, – спросила Нина, – в больницу со своим халатом приходить надо, или там дают?
– З-зачем в больницу? – не смог сразу включиться Владик.
– Мама у меня там, – пожаловалась Нина. – Ночью «скорая» увезла. – Посмотрела в расширившиеся Владиковы глаза и добавила: – Желчный пузырь, сказали. Представляешь? Ты случайно не в курсе: это очень опасно? Оперировать будут?
Его познания в лечении желчного пузыря были нулевыми. Даже не представлял толком, где он там внутри находится. Виновато пожал плечами и сморщился, сетуя на себя, что не может оказаться ей полезным.
– А что приносить туда нужно при желчном пузыре, тоже не знаешь? – безо всякой уже надежды спросила Нина. – Ну, молоко ей куплю, творог… Сгодилось бы, наверное, еще фрукты какие-нибудь, хорошие, с базара…
– Э-э… фрукты при всех болезнях хорошо, – сумел хоть что-то путное изречь Владик. – А разве твой п… – И с ужасом понял, что «папа» ему не сказать, как бы ни старался, как ни тужился.
Но Нина сама догадалась:
– Звонила я отцу утром, никто трубку не берет. Уехали, видать, куда-то.
Фраза эта была настолько сложной для понимания, что в другое время он вряд ли сходу в ней разобрался бы, но сейчас, весь наэлектризованный, мгновенно уяснил что к чему. Решающую роль сыграло явно не относившееся к ее отцу «уехали», сказанное во множественном числе. И что она ему з в о н и л а в воскресенье утром… Нинину маму Владик знал – маленькую, тоненькую, похожую на подростка женщину. Отца же, за все школьные годы, видел раз или два: рослого, скуластого, с темными насмешливыми глазами. Но о другой его семье – теперь в этом можно было не сомневаться – понятия не имел. Да и откуда ему, Владику? Не в тех, увы, он с Ниной отношениях, чтобы стать посвященным. Почувствовал неожиданно острую, щемящую жалость, захотелось для нее сделать что-нибудь хорошее, нужное, теплое. Но что он мог? Выпалил единственное пришедшее в голову, ожесточенно стукнув ногой по полу, чтобы не застревали слова:
– Хочешь, я на базар с тобой? – Слово «поеду» на всякий случай опустил.
– Давай, – согласилась Нина.
Понимал Владик, прекрасно понимал, что не он ей сейчас нужен, а просто не хочет Нина остаться в одиночестве, даже ему рада, но сердце до краев наполнилось светлой, незамутненной радостью. И благодарностью к ней, Валеевой Нине, «приблизившей» его к себе.
– Т-так ты совсем дома одна осталась? – спросил Владик, когда вышли они из магазина.
– Нет, я с дедушкой, только у него ноги больные, он из квартиры не выходит.
Владик поудобней перехватил лямки авосек и деланно бодрым голосом произнес:
– Н-ну, на базар?
– Да куда ж тебе такому навьюченному? – засомневалась Нина. – Иди домой, разгрузись.
