сказал Билли, игнорируя Виктора, – это моя дочь, Кэтрин. Она играет в театре.
Представлять Харли не было необходимости. Все в Соединенных Штатах знали Харли. Его глаза быстро скользнули по ней, и он пренебрежительно поджал губы. Кэтрин явно была обижена, хотя старалась этого не показывать.
– В какой картине вы снимались в последний раз, Харли? – не теряя времени, вежливо спросил Гарри.
– В «Далиле».
– Это та, где говорящая собака, или это было в «Огне над Булимией»?
– Румынией. «Огонь над Румынией». Я играл пилота бомбардировщика, который…
– Мне понравилась та, что с говорящей собакой. Она затмила все.
– А вы чем занимаетесь? – спросил Артур Тоуни таким кислым тоном, что в нем мог бы растворяться металл.
Гарри повернулся к нему, приложил палец к губам и сказал:
– Ш-ш-ш! Предоставьте говорить шарманщику, а то он не будет вас кормить.
На этом их властно прервал психиатр, обращаясь к Гарри одновременно так, словно там никого, кроме них, нет, и так, словно выступает перед аудиторией.
– Вижу, – сказал он, – что вы совсем недавно были солдатом. Это так?
– Да.
– И были вы им четыре года?
– Да.
– Война закончилась, – сказал он скорее доброжелательно, чем ядовито.
– Тогда скажите это вон тому жирному почесывателю чужих ладоней, который назвал меня придурком и пытался мне «угрожать». А также Георгу Четвертому и его шимпанзе, которые отнеслись к Кэтрин как грязные твари, которыми они и являются. – Для Гарри, много повидавшего на войне, такие пикировки были просто детскими игрушками.
– И все-таки, чем вы занимаетесь? – спросил Харли, чувствуя, что может превзойти Гарри только в одном – в том, что он известен, а Гарри нет. Гарри сказал:
– Я хотел стать кинокритиком, но во время обучения просмотрел слишком много фильмов, от которых меня тошнит, – возможно, вы их знаете, – поэтому сменил профессию и теперь охочусь на обезьян и убиваю бегемотов.
– Вы говорите о моем сыне? – с негодованием спросил Вилли Бекон.
– Прошу прощения?
– Ясно же, что я не обезьяна, – сказал Виктор, словно спросонья.
– А кто тогда здесь обезьяна? – без подсказки догадался Артур Тоуни.
– Не могу поверить, – провозгласил юрист. – Этот человек здесь пять минут, а мы уже готовы поубивать друг друга.
– В этом нет его вины, – заявила Кэтрин.
– Не заступайтесь, – сказал психиатр.
– Почему же не заступаться? – спросила Кэтрин. – Когда на вас наступают, доктор, вы же не уступаете?
– Я не наступаю, Кэтрин, я слушаю.
– О, прошу вас, избавьте меня, – сказала она.
– Да, это не его вина, – заявила мать Виктора, обращаясь к Кэтрин. – А ваша.
– Я могу уладить это, я могу уладить, –
