страшный знак битвы возгорел, взблистала, молния, расторглись воздушные полости и раздалися ужасные громы… Уже льющаяся кровь дала водам багряный вид… Со звуками ярых громов мешаются пронзительные вопли умирающих. Сколь ужасны битвы морские! Повсюду смерть длани свои распространяет: железо, огнь, брег, вода – все тут же представляет: воин погибает в бездне, едва она ему коснется… Путешественник не узрит его гроб… кости его на веки поглощены пучиною».
Спускаясь к шведской линии, российские корабли один за другим приводились к ветру и самостоятельно вступали в бой. Первыми сошлись в схватке авангарды, затем кордебаталии наконец разрядили друг в друга пушки и корабли арьергардов. Вскоре бой уже сделался всеобщим.
По прошествии времени историки подсчитают соотношение сил в той страшной схватке. Шведы имели двадцать три корабля, 1336 орудий и более 720 пудов металла, выбрасываемого лишь одним залпом. Российский флот имел соответственно 1220 пушек и 460 пудов выбрасываемого в залпе металла. Шведские историки, принимая во внимание исход Гогландского сражения, приводят несколько иные цифры: 1236 пушек у шведского флота и 1452 – у российского.
Из хроники сражения: «Оба флота между тем в пылу битвы и под завесой дыма тихо продолжали двигаться на юго-запад, а ядра, свистя, пронизывали воздух, прорывали всюду паруса у сражающихся, по временам ломали им рангоут и спутывали снасти. В нашей авангардии сыпали картечью – здесь Грейг надвигался неотступно и вместе с Козляниновым надеялся сломить передовую половину флота неприятельского… Таков был первый вид этого знаменитого сражения».
66-пушечный «Болеслав» капитана 1-го ранга Денисова и 74-пушечный «Иоанн Богослов» капитана 1-го ранга Вальронта вели огонь, ища возможность занять свое место в боевом строю.
Начавшаяся перестрелка сразу же стала жаркой. Дистанция между противниками была малой и обе стороны били друг в друга наверняка. Уже через каких-то полчаса после начала сражения получил сразу несколько ядер в борт «Иоанн Богослов». С треском разлетелись бортовые доски и в трюм хлынули потоки воды, а ядра все летели и летели. Пустили помпы, плотники наскоро латали пробоины, но вода все пребывала. Впрочем, капитан «Богослова» Степан Вальронт присутствия духа не терял:
– На то и баталия, чтоб борта дырявить!
Новый шквал шведских ядер в одно мгновение снес на «Богослове» почти все снасти. Языки пламени уже облизывали мачты. Шатаясь, точно пьяный, корабль внезапно вывалился из строя.
– Держать место! – кричал Вальронт рулевым. – Запорю!
Но все было бесполезно. Корабль совершенно не слушался руля, становясь теперь опасным не столько врагу, сколько своим. Пытаясь хоть как-то помочь горящему «Богослову», Козлянинов послал к нему свой гребной катер. Но катер не пробился, будучи расстрелян в упор проходившими мимо шведскими кораблями.
В конце концов, «Богослов» ветром и волнами все же вынесло из-под губительного огня.
