стояла двуспальная кровать – по примятым подушкам видно было, что он, когда я пришла, лежал. Еще стояли две тумбочки для белья, шкаф, пара стульев. Больше – ничего.
Хват поставил стул у окна – так, чтобы свет падал мне на лицо. Сам сел у стены, напротив.
Я начала в лоб:
– Вы работали следователем НКВД?
– Да.
– Помните, в сороковом году вы вели дело Вавилова, академика…
– Как же, конечно, помню…
Покорность Хвата поразила и сковала меня. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Вся заготовленная загодя агрессия оказалась не нужна.
Передо мной сидел старик. Просто – старик. Уставший и, кажется, больной…
Я неловко выдавила из себя:
– Свидетели утверждают, что вы применяли к Вавилову… (я искала слово помягче) жесткие методы следствия…
– Категорически отвергаю, – быстро и заученно ответил Хват. – Был же и другой следователь, Албогачиев, – тут же продал он своего коллегу. – Нацмен, – добавил…
– Албогачиев – он малообразованный человек был. Ну и нацмен, сами понимаете… – снова повторил Хват. – У него с ним…отношения так, не очень были…
– Скажите, вы верили в то, что Вавилов – шпион?
– В шпионаж я, конечно, не верил – данных не было. То есть было заключение агентурного отдела – существовал такой в Главном экономическом управлении НКВД: так и так, шпион. Агентурный отдел его “разрабатывал”, но данные нам не передавали – у себя оставляли. Они и постановление на арест по таким делам писали. Ну, а что касается вредительства – что-то он не так в своей сельскохозяйственной науке делал. Тут я собрал экспертизу – академик ее возглавлял, к Трофиму Лысенко ездил. Они, то есть академики и профессора, подтвердили: да, вредил.
– Вам не было жалко Вавилова? Ведь ему грозил расстрел. Так, по-человечески, не было жалко?…
Хват рассмеялся:
– Что значит жалко? – Так и сказал. – Ну что он, один, что ли?…»
За свою безжалостную работу Хват уже в сентябре 1944 года получил звание «полковник». То есть всего за шесть лет, с 1938 года до 1944 года, он дослужился с младшего лейтенанта ГБ до этого высокого звания. Имел ордена, медали.
Из органов его уволили в 1955 году. Хват не пропал: с того же года работал начальником 1-го отдела отделения Института прикладной математики АН СССР, в 1958-м устроился начальником отдела и секретарем партбюро Управления Министерства среднего машиностроения СССР.
Вспомнили о Хвате в конце 1958 года, в период реабилитации. Теперь же, во изменение прежней формулировки: уволен со службы по служебному несоответствию с применением ограничения в пенсионном обеспечении, предусмотренного Постановлением СМ СССР № 2509 от 24 сентября 1953 г. А в сентябре 1962 г. «за грубейшее нарушение советской законности в бытность на работе в органах НКВД-МГБ СССР» решением КПК при ЦК КПСС исключили из партии.
Конец
