на создание новых партийных организаций, всеми силами расширял свой актив. По докладу политотдела армии, на 3 октября в 46-й стрелковой дивизии функционировало, увеличившись за три месяца в 4 раза, 19 парторганизаций, которые объединяли 109 членов партии и 203 сочувствующих. Были открыты школа политграмоты, клуб, избраны почти три десятка контрольно-хозяйственных комиссий. Такую активность оценили. Приказом по политическому отделу РВС 14-й армии Мехлису была объявлена благодарность «за преданность делу и отличную работу».
Вероятно, комиссар 46-й дивизии не игнорировал напрочь критику вышестоящего политоргана, пытался осваивать не только чисто командные, но и политические методы работы. Однако суровые условия гражданской войны, разношерстность как командно-политических кадров, так и рядового состава, приходившего на пополнение и нередко несшего с собой настроения партизанской вольницы, необходимость подчас самыми суровыми методами наводить порядок в частях делали нашего героя еще более жестоким и негибким. В затруднительных случаях он не искал компромиссных путей, предпочитая идти на открытый конфликт.
Так, в телеграмме, направленной в политотдел армии, Мехлис ставит резонный вопрос: если он наравне с начдивом отвечает за состояние дивизии, почему общая сводка в вышестоящий штаб отправляется без его подписи? Почему политотдел выведен из его подчинения? Он также протестовал против приукрашивания в сводке настроения частей, потребовал не скрывать случай, что городок Ромны подвергся налету не каких-то сторонних грабителей, а красноармейцев дивизии.
Этот документ интересен тем, что воочию дает представление о комиссарской практике Мехлиса. Во-первых, узнав, что отправленная «наверх» сводка необъективна, он не боится, что называется, вынести сор из избы. Во-вторых, ясно, что о положении в частях Лев Захарович предпочитает судить лично, а не только по докладам. И наконец, решения, чаще всего весьма крутые, не перекладывает на чужие плечи. За низкую боеготовность сводного полка первой бригады комбат и замполитком были разжалованы в красноармейцы и отправлены на передовую. Что касается грабежа, то он был остановлен военкомдивом-46 путем расстрела зачинщика.
А вот еще одно документальное свидетельство крепнущей уверенности Мехлиса в том, что действует он так, как должно. История связана с назначением в октябре 1919 года начальника агентурной разведки дивизии. Комиссар разведотдела штаба армии Ефремов настаивал на кандидатуре некоего Малышева. Мехлис, имея на того компромат, категорически возражал. Тогда Ефремов, заручившись согласием члена РВС армии С.П. Нацаренуса, предложил Мехлису до назначения начальника агентурной разведки дивизии взять обязанности последнего на себя.
Это невозможно, следует ответ. Мало того, что загруженность собственно комиссарской работой предельная («с раннего утра до 4–5 часов ночи, без всяких перерывов на обед и пр.»), так еще «вопрос поставлен именно в такую плоскость, что я должен принять
