самым главным для Ирини Георгиу в ее саду была клетка, висевшая слева от входа. В ней жила канарейка Мимикос. Ее пение приносило Ирини радость.
В три часа ночи все стихло. Слышны были только цикады.
Маркос нашел ключ, открыл дверь и вошел в холл. Поднявшись на второй этаж, он прислушался: в пустовавшей квартире раздавались голоса. Там была сделана только черновая отделка, и звуки отражались от бетонных стен и пола.
Маркос различил голос Христоса и, приложив ухо к двери, стал слушать. Брат разговаривал на повышенных тонах, что было для него нехарактерно, но голоса других мужчин звучали еще сердитее. Он узнал голос механика из гаража, где работал Христос. Хараламбос Ламбракис оказывал на брата огромное влияние.
Христос и Маркос всегда были близки и любили друг друга. Между ними было десять лет разницы, и они играли вместе с самого рождения Христоса. Едва тот научился ходить, как стал всюду следовать за старшим братом, подражая ему во всем. Маркос был для него кумиром.
К восемнадцати годам взгляды Христоса стали куда более радикальными, чем у Маркоса в его возрасте. Только накануне они жарко спорили по поводу энозиса Кипра и Греции. Юношей Маркос свято верил, что объединение должно состояться. Он был членом ЭОКА и поддерживал ее во время борьбы за освобождение острова от правления Великобритании. Но поскольку с момента обретения независимости уже прошло десять лет, старший из братьев Георгиу давно отказался от радикальных идей.
После военного переворота в Афинах пять лет назад большинство греков-киприотов ценили свою независимость от материковой Греции больше, чем когда-либо, и больше не хотели объединения. Теперь конфликт назревал между такими греками-киприотами, как Христос, которые по-прежнему призывали к энозису, и теми, кто этого не хотел. Противостояние все больше обострялось.
– Отчего ты стал таким трусом? – возмущался Христос.
– Дело не в трусости, – отвечал Маркос, не отрываясь от дела.
Было около десяти утра, и он брился, методично снимая станком густую белую пену со щек и наблюдая, как постепенно появляется его лицо. Полностью сосредоточившись на этом занятии, Маркос смотрел на свое отражение в зеркале, не обращая внимания на стоящего на пороге ванной брата.
Христос пришел, чтобы переубедить его. Он не терял надежды.
– Раньше у тебя были убеждения! Была вера! Что с тобой случилось?
– Да ничего со мной не случилось. – Маркос улыбнулся брату. – Возможно, я просто теперь больше знаю.
– И что это значит? Что ты знаешь? – Спокойствие Маркоса выводило Христоса из себя. – Этот остров греческий, он был таким и будет. Он должен быть частью родины! Ради всего святого, Маркос, ты ведь когда-то верил, что надо бороться за энозис!
– Как наш дядя, – спокойно заметил Маркос. – И наш отец.
– Значит, мы сдались? Потому что умерли такие люди, как дядюшка Кириакос?
Брат
