серо-белых брюках, с короткой серой бородой, в очках. Он, не спуская глаз с Бима, повторил:
– Так чья же собачка, дети?
В два голоса одновременно ответили взрослый мальчик и Толик.
– Ничья, – сказал один наивно.
– Моя, – настороженно сказал Толик. – В эту минуту моя.
Толик не раз видел серого дядьку: он важно прогуливался вокруг парка в одиночку. Как-то раз даже вел с собой собаку, которая упиралась и не хотела идти. А однажды подошел к ребятишкам и зудел им, что они и играть-то не умеют, как прежде, и вежливости у них нет, и воспитывают их неправильно, не так, как прежде, и что за них люди воевали даже еще в гражданскую, за вот этих, таких, а они не ценят и ничего не умеют, и что все это стыдно.
В тот далекий день, когда серый поучал их, Толику было девять лет. Теперь же двенадцать. Но дядьку этого он помнил. Сейчас Толик сидел, обняв Бима, и сказал «моя».
– Ну, так как же: ничья или его? – спросил дядька, обращаясь ко всем и указывая на Толика.
– На ней вон табличка есть, – вмешался пухленький не в добрый час.
Серый подошел к Биму, потрепал ухо и стал читать на ошейнике.
Бим тотчас почуял, совершенно точно: от Серого пахнет собаками, пахнет как-то отдаленно, многодневно, но пахнет. Он посмотрел ему в глаза и немедленно, тут же не поверил – ни в голос, ни в взгляд, даже и не в запахи. Не может быть, чтобы человек просто так вобрал в себя далекие запахи разных собак. Бим прижался к Толику, пытаясь отцепиться от серого, но тот не отпускал.
– Нельзя лгать, мальчик, – укорил он Толика. – По табличке – не твоя собака. Стыдно, мальчик. Тебя что, родители так приучили говорить неправду? Какой же ты будешь, когда вырастешь? Эх-хе-хе! – Он вынул из кармана поводок и пристегнул к ошейнику. Толик схватил за поводок и крикнул:
– Не троньте! Не дам!
Серый отвел его руку.
– Я обязан доставить собаку по месту назначения. А может быть, придется протокол составить. (Он так и сказал – «протокол».) Возможно, его хозяина алкоголь заел. (Так и произнес – «алкоголь».) Если так, тогда надо собаку изъять. Должность моя такая – делать все по-честному, по-человеческому. Так-то. Найду его квартиру, проверю – правильно ли.
– А табличке не доверяете? – укоризненно и почти плача спросил Толик.
– Доверяю, мальчики, доверяю полностью. Но… – Он поднял палец вверх и поучительно произнес, почти торжественно: – Доверяй, но проверяй! – и повел Бима.
Бим упирался, оглядывался на Толика, видел, как тот заплакал от обиды, но – что поделаешь! – потом пошел-таки за Серым, поджав хвост и глядя в землю, сам на себя не похожий. Всем видом своим он говорил: «Такая уж наша собачья жизнь, когда нигде нет хозяина». Тут бы и всего дела – укусить бы за ляжку и бежать, но Бим – собака интеллигентная: веди, куда ведешь.
Шли они по улице, на которой стояли новые дома. Все новые. Все серые и настолько одинаковые, что даже Бим мог бы в них заблудиться. В одном из домов-близнецов поднялись на третий этаж, при этом Бим заметил, что и двери все одинаковые.
