трое сели на скамейку привокзального скверика. И все трое доверяли друг другу без каких-либо сомнений, хотя мальчики абсолютно не знали этого старого человека, не знали, что это и был Иван Иваныч, хозяин Бима, даже не сразу бы и догадались, если бы он сам не сказал о себе.
Пожалуй, и знакомые не вдруг узнали бы его. Он стал чуть сутулее, лицо худее, морщин прибавилось (операция близко от сердца – не курорт), но глаза остались такими же – внимательными, сосредоточенными, смотрящими как бы внутрь человека. Только по этим густо-карим глазам и можно было бы определить, что когда-то обладатель их был брюнетом. Теперь же он стал окончательно белым, как снег.
Толик рассказал все, что знал о Биме, даже и то, что он хромой и больной. Алеша толково и коротко поведал о жизни Черноуха в селе.
Ребятам все нравилось в Иване Иваныче: разговаривает он с ними как со взрослыми, иногда положив ладонь на плечо собеседника, нравилось и то, как он слушает, не перебивая, и то, что он белый-белый, и имя и отчество у него хорошее, а главное, он любит их, незнакомых мальчиков, – это уже яснее ясного. Иначе к чему же он сказал в заключение:
– Хорошие вы ребята. Будем друзьями, по-настоящему… А теперь – ко мне. Судя по всему, Бим уже пришел домой.
Дорогой он осторожно расспрашивал мальчиков и без труда установил, кто они, откуда, из каких семей, кто чем занимается, кому и что нравится.
– Овец пасешь – это хорошо, Алеша. И учишься в школе? Трудно небось?
– Овцу, ее накормить – уметь надо, – отвечал, как и отец, Алеша. – Дело трудное. Распустить отару фронтом, не топтать корм под ногами – это не раз плюнуть, намотаешься так, что ноги гудят. И обратно же: вставай чуть свет. Хлопотно. С собакой хорошо – помогает лучше человека, если он ни шиша не понимает в этом деле. А без собаки нам никак невозможно. Пастухи мы. Куда ж денешься?
– А ты, Толик, чем занимаешься? – спросил Иван Иваныч.
– Я? – удивился Толик. – Я учусь в школе.
– Скотина у вас есть какая дома-то? – спросил Алеша у Толика.
– Скотины нет никакой, – ответил тот. – Морские свинки были – мама запретила… Пахнут.
– Ты приезжай ко мне – покажу: Милка у нас – золотая корова, под пузо лезь, и ногой не шевельнет. Шапку лижет тоже… И ладони. Петух у нас – всем петухам петух, заводила называется, первым кричит на заре, а другие уж – за ним. Таких петухов – редкость… А вот собаки нету. Была – померла. Черноух был – убег. – Алеша вздохнул: – Жалко. Такой ласковый…
Иван Иваныч позвонил к Степановне. Она вышла вместе с Люсей и запричитала:
– Ой, Иван Иваныч! И как я теперь отвечать буду? Нет Бима. Вот был у Толика три дня назад, а домой не пришел.
– Не пришел, – задумчиво повторил Иван Иваныч. Но, ободряя мальчиков, добавил: – Найдем, обязательно найдем.
Степановна отдала ключи хозяину, и все пятеро вошли к нему. В комнате было все так же, как оставил Иван Иваныч: та же стена книг, удивившая теперь Алешу, тот же письменный стол, даже стало чище (Степановны хлопоты), но пусто-пусто – не было Бима.
