я тоже был потрясен. Настолько чертовски потрясен, что не мог перестать дрожать, и эта дрожь была ничем, по сравнению с рвущей душу болью, зато была напрямую связана с той упрямой, как последнее дерьмо, нелепой женщиной, на которой я собирался жениться меньше чем через неделю.
Рывком распахнув дверцу машины, я сумел выбраться наружу, не грохнувшись на землю, вошел в бар и сел на табурет за стойкой.
– Чего тебе налить? – спросил меня грузный, коренастый старик.
Как это банально: поссориться с девушкой, завалиться в бар, сесть за стойку и начать изливать душу.
– Все равно, лишь бы покрепче.
Он пощелкал языком, покачал головой и взял высокий стакан.
– Тыщу раз видел этот взгляд. Скажу только раз, а потом не буду лезть в твои дела весь вечер. Уж не знаю, что между вами произошло, но ты не решишь чертову проблему, явившись сюда, чтобы напиться в хлам. Тебе нужно вернуться к ней, попросить прощения за то, что ты натворил, и всю ночь ее обнимать. Слышишь меня, сынок?
Не поднимая головы, я уставился на собственные стиснутые кулаки, лежавшие на исцарапанной деревянной стойке, а затем злобно взглянул на него.
– Кто, мать твою, сказал, что это я что-то натворил?
– Так обычно бывает. Вряд ли она тебе изменила или бросила тебя. Ведь ты сидишь здесь, а это значит, что ушел ты, да только уходить во время ссоры – худший способ решения проблемы.
Моя невеста велела мне убираться из нашей квартиры после того, как мы с ней наговорили друг другу такого, о чем я уже жалел, и мне вовсе не хотелось, чтобы этот мужик меня доставал.
– Выпивку, – просто сказал я.
– Удостоверение личности.
Вытащив бумажник из заднего кармана, я щелчком открыл его, достал водительские права и шмякнул на стойку. Бармен глянул на него, на меня и пошел готовить мне напиток. Когда я засунул бумажник обратно в карман, он поставил передо мной стакан.
– Извините, но нам это не потребуется, – произнес голос за моей спиной. На моем предплечье сомкнулись чьи-то пальцы, поднимая меня с табурета.
Я оглянулся на своего лучшего друга (и коллегу-пожарного) и нахмурился еще сильнее.
– В бар приходят для того, чтобы выпить.
Эйдин криво ухмыльнулся и печально покачал головой.
– Только не таким образом, Джейс, и не сейчас. Ты позвонил мне, попросив составить тебе компанию, и именно это я собираюсь сделать. Давай поговорим о том, что случилось. Потому что, если ты напьешься и решишь, что хочешь вернуться и поговорить с Кинли, разве она поймет, что ты говоришь искренне?
– Да кому какое дело, мать твою! Она велела мне убираться прочь, ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего, так что черта с два она позволит мне вернуться и поговорить.
Эйдин затолкал меня в кабинку и сел напротив.
– Хорошо. Так что произошло? Представить себе не могу, чтобы вы двое поссорились – я уже молчу про то, что Кинли выставила тебя.
Я уронил голову на руки, вцепившись
