style="font-size:15px;"> По плану после месячного отдыха Кэйко рассчитывала, что на следующий же день поднимется бодрой и с новыми силами примется за дела, вот только тело ее категорически воспротивилось ожиданиям и потребовало сна. Всякий раз, вставая, чтобы сходить в туалет или на кухню, Кэйко думала, что вот наконец и наступил момент для того самого нового начала, но тут же, пошатываясь, вновь укладывалась в кровать. Когда запасы еды подошли к концу, единственным источником энергии для Кэйко стали припрятанные у изголовья кровати приторно-сладкие ириски с кленовым сиропом, которые она купила в аэропорту Торонто.
Хорошо, что она безработная.
«Удачное время выбрала», – подумала Кэйко. И снова сделала запись в своей воображаемой медицинской карте.
Она снова было задремала на диване, но беспокойные пищащие звуки вернули ее в сознание.
Дверной звонок. Нагреватель в ванной. Машина, закончившая стирку. Вся техника будто призывала ее наконец заняться повседневными делами. Эти звуки врываются в нашу жизнь, и тело покрывается мурашками, когда их слышишь, но так же быстро они и забываются.
Пытаясь подняться, Кэйко опустила взгляд, и на глаза ей попался чемодан, который она оставила открытым, чтобы проветрить, предварительно вынув все вещи. Он верой и правдой служил ей в путешествиях, но стоило только опустошить его, и он словно становился одиноким и никому не нужным.
Кэйко развесила по плечикам изрядно надоевшие ей за месяц немногочисленную одежду, которую вынуждена была носить в поездке, и, собрав в охапку, вынесла на балкон. Даже складки как следует не расправила.
Внешний мир, который ей довелось наблюдать впервые за долгое время, и этот вид, что открывался теперь с ее балкона, совершенно не вязались друг с другом. И тем не менее та бытовая жизнь, которую она уже не раз начинала с нуля, будто просачивалась в ее тело. В конце концов, куда уж воспоминаниям о месяце за границей соперничать с этим. Кэйко сразу же перестроилась. Ничего не изменилось. Даже те три стоматологические клиники, что видны с ее балкона. Многовато их, конечно.
Она развесила белье на слегка запылившемся рейле. Вешалки с одеждой покачивались на ветру.
Когда все высохнет, можно будет начать носить по новой.
«Точно продержусь еще разок. У меня все приготовлено».
Почувствовав облегчение, будто она завершила какой-то ритуал, Кэйко зашла обратно в квартиру и закрыла балкон на защелку. Она никогда не забывала об этом. Другое дело, конечно, когда приоткрываешь окно или балкон, чтобы проветрить, но это не тот случай. Эта привычка буквально впечаталась в ее ДНК – одна из условностей взрослой жизни.
Один из ее младших коллег-мужчин на прежней работе рассказывал, что, уходя в офис, не закрывает окна на защелку. Жил он при этом один. Кэйко понимающе улыбнулась в ответ, и разговор на этом закончился, но в глубине души она испытала настоящее потрясение. Глядя на него, такого бодрого и беспечного, Кэйко чувствовала неловкость, и это ранило ее душу.
Потом она вспомнила о мужчине, с которым встречалась, когда
