упоминание о ревматизме. Перечислялись простуды, перелом ноги, заболевание краснухой, растянутая лодыжка, воспаление среднего уха, но интересовавшего его случая не было.
– А ревматизм у вас когда-нибудь бывал? – поинтересовался он. – Моя жена особенно боится, как бы Филлис не заболела ревматизмом.
– Никогда, – твердо заявил мистер Джонсон. – Мы проявляем крайнюю заботливость. После занятий спортом детям полагается досуха растираться, постельное белье и одежду у нас тщательно проветривают.
Блэк захлопнул книгу. Он решил действовать напрямик.
– Мне нравится все, что я здесь вижу, – сказал он, – но, пожалуй, я буду с вами откровенен. Моей жене кто-то дал список школ, ваша в том числе, но жена сразу ее вычеркнула потому, что вспомнила, как много лет назад знакомая предупреждала ее против Сент-Биз. У этой знакомой был знакомый… знаете, как бывает… короче говоря, тот знакомый вынужден был забрать дочь из вашей школы и даже собирался подать на Сент-Биз в суд за преступную небрежность.
Улыбка сошла с лица мистера Джонсона. Глаза за стеклами очков сузились.
– Буду весьма обязан, если вы откроете мне фамилию того знакомого, – произнес он холодно.
– Само собой разумеется, – отозвался Блэк. – Знакомый этот впоследствии уехал из Англии в Канаду. Он был священник. Достопочтенный Генри Уорнер, так его звали.
Очки не скрыли промелькнувшей настороженности в глазах мистера Джонсона. Он облизнул губы.
– Достопочтенный Генри Уорнер… – пробормотал он, – дайте-ка припомнить.
Он откинулся на спинку стула и сделал вид, что задумался. Блэк, привычный к уверткам, понял, что директор Сент-Биз усердно соображает, оттягивая время.
– Преступная небрежность, – повторил Блэк. – Он употребил именно эти слова, мистер Джонсон. И представьте, какое совпадение: на днях я встретил родственницу Уорнера и она как раз заговорила об этой истории. Оказывается, Мэри Уорнер чуть не умерла.
Мистер Джонсон снял очки и принялся медленно протирать их. Выражение его лица резко изменилось. Приторный администратор уступил место практичному дельцу.
– Вам эта история известна, очевидно, лишь с точки зрения родственников, – проговорил он. – Преступная небрежность была проявлена исключительно отцом, Генри Уорнером, но не нами.
Блэк пожал плечами.
– Кому прикажете верить? – пробормотал он. Реплика была рассчитана на то, чтобы раззадорить директора.
– Кому верить? – завопил мистер Джонсон, окончательно отбросив напускное добродушие и стуча ладонью по столу. – Я утверждаю со всей ответственностью, что случай с Мэри Уорнер особый, единственный, какого никогда не бывало ни до, ни после.
Мы тогда проявляли чрезвычайную бдительность. И проявляем бдительность сейчас. Я объяснял отцу: то, что произошло с Мэри, наверняка произошло во время каникул, а никоим образом не в школе. Он не поверил мне,
