и заимствований опыта друг у друга. Но действие этого фактора не охватывает всей сложности и многоплановости сибирского характера. Не менее важным в определении генезиса «сибирячества» является рассмотрение социального фактора.
Сошлемся в этом случае на исследование Т. С. Мамсик, где автор справедливо указывает на ошибочность гипотезы, по которой «предполагалось, что хозяйство сибирского русского земледельца представляло собой ячейку феодального (местами и по временам – даже «крепостнического») общества, отдававшую все «избытки» своего труда казне»[20]. Отметив несостоятельность теории «государственного феодализма» в Сибири, автор справедливо отмечает, что сибиряк не был не только крепостным, но и его хозяйственную деятельность нельзя воспринимать по аналогии с русским европейским крестьянством. «При ближайшем рассмотрении, – пишет Т. С. Мамсик, – обнаруживается, что не только экономика сибирской деревни, но и быт сибирских земледельцев нес на себе некрестьянские черты, отражавшие его «зависимость» от денег и рынка. Сибиряк не знал российских лаптей, он повседневно носил кожаную обувь, в праздники одевался в наряды из мануфактурных, хлопчатобумажных, шелковых и шерстяных, как правило, импортных тканей, пользовался посудой и утварью из фарфора, фаянса, кожи, металла, также приобретаемых на международном рынке»[21]. Далее Т. С. Мамсик подчеркивает: «Суть сибирского регионального варианта аграрного развития состояла в эволюции не от феодализма к капитализму, как предполагалось в рамках концепции, лежащей в основе доныне существующей парадигмы, а в переходе от изначально формировавшегося у колонистов мелкотоварного уклада хозяйства к системе хозяйства буржуазного (мелкобуржуазного) типа. Определенный баланс укладов (тенденция к равновесию), а вместе с тем, несомненная устойчивость специфической культуры сельского населения края были обусловлены, как можно предполагать, социальной структурой демографического процесса в сибирской деревне»[22]. На основании своих исследований в интересующем нас аспекте проблемы автор делает следующие выводы: «при смене поколений все социальные группы получали пополнение за счет выходцев из «крестьянских трудовых» семей, что в культурном отношении вело к поддержанию единой системы ценностей, единых стереотипов поведения. Это служило основой для фамильно-клановых сообществ, связи внутри которых «перекрывали» систему социально-экономических отношений в рамках локальных сообществ»[23]. Сочетание земельного хозяйства со скотоводством, тенденция товарного производства и рынка делали сибиряка самостоятельным хозяином, не зависимым от администрации региона или какого-либо иного начальства. Выплата установленных налогов была единственной связью и зависимостью от государства, что позволяло сибиряку чувствовать себя крепко стоящим на ногах. Эта его особеннос�
Мамсик Т. С. Социальный фактор в этнокультурном развитии русских старожилов Сибири: хозяйственный комплекс начала XIX века. // Там же, с. 309.
Там же, с. 310.
Там же, с. 316.
Там же.
