целая Москва огласила «набитою дурой». Последняя и послужила ему «подлинником». «По крайней мере, – говорит автор, – из всего моего приключения родилась роль Бригадирши». Таковы были «редкости» в обществе того времени. Неудивительно, что роль эта возбудила, по словам автора, уже в чтении особое внимание Панина. «Я вижу, – сказал он ему, – что вы очень хорошо нравы наши знаете, ибо Бригадирша ваша – всем родня», и так далее.
Весь эпизод отношений крючковатого Советника, этого лицемерного ханжи и сластолюбца, с Бригадиршей, быть может, списан с натуры. Тип подобного лихоимца, несомненно, был хорошо известен народу и осмеивался, конечно, раньше в сценических представлениях разночинцев и скоморохов. Подобные представления, хоть и самого примитивного, первобытного характера, давно уже стали любимым развлечением городских обывателей и устраивались на личные средства предприимчивыми разночинцами и посадскими людьми в нанятых в чьем-либо частном доме «палатах», причем с народа взималась плата за вход. Так было до учреждения постоянного театра в 1756 году, даже позднее. Таким образом, театр вообще и комедия Фонвизина в частности имели своих предшественников, скромных, малозаметных, но много способствовавших распространению любви к театральным зрелищам. Несмотря на это, с одной стороны, и несмотря на подражание Хольбергу, – с другой, «Бригадир» является «первою комедиею в русских нравах», как определил ее тогда же граф Панин. Форма, содержание и язык – все было ново, оригинально и художественно в этом юном произведении. К нему уже нельзя было поставить эпиграфом: «Действие происходит в Тмутаракани», как ко всем трагедиям Сумарокова.
Фонвизина можно упрекнуть лишь в том, что, осмеяв Иванушку, он пошел еще дальше в жизни и проявил резкую нетерпимость ко всему влиянию французской литературы и философии на русскую жизнь. Беда была, конечно, не в том, что русские учились у иностранцев, хотя бы путем подражания, но в том, что «учились слишком мало и многого еще понять не могли». Петр Великий из поездки за границу вернулся «преобразователем», но что постигали сразу «державный дух Петра и ум Екатерины», для постижения того народу нужны были века. Неизбежны были также ошибки и заблуждения.
XVIII век до конца остался веком контрастов. То был век Петра, его ботика и дубинки, век ханжихиных и чудихиных (комедия Екатерины) и вместе с тем царственной сатиры, век простаковых и Митрофанушек, «расчетной книжки» Бригадирши, фижм, робронд, «философии на троне», клейма и кнута. Комедия «Бригадир» имела огромный успех уже в рукописи, особенно благодаря редкому таланту автора, замечательно читавшего вслух. Он читал ее самой императрице, великому князю и многим вельможам, наперерыв зазывавшим его к себе на обед. Многие охотно слушали по нескольку раз, особенно граф Панин, который говорил, что ему кажется – он видит саму Бригадиршу, когда автор читает эту роль.
Успех комедии способствовал и движению карьеры Фонвизина.
Перевод «Альзиры»
