style="font-size:15px;"> – И для чего же им нужны наши души? – с некоторым сарказмом спросил Николай Ильич.
– Ваши души, путем объединения дисперсных систем энерголипидных форм, вмонтируют в матрицу нового вида жизни – ответил Кодий. – То есть за счет них, ваших душ, космотехногенетики Плимы, выкристаллизуют макрокосмическую модель плазмокристаллического Духа, которую впоследствии вмонтируют в свои видимые червеобразные формы. Ведь они живут без телесной оболочки. Именно для этого им необходимо захватывать все больше новых галактик, для размещения своих тел.
– То, что вы сейчас сказали, мне лично непонятно – с видом побитой собаки, произнес Костя.
Похоже, что чем дальше углублялся разговор в какие-то детали, тем тяжелее ему становилось все это слушать. Лицо Кости превратилось в посмертную маску. В глазах была абсолютная пустота. Он, похоже, еле держался на ногах от ужаса, после всего услышанного.
Великаны разом посмотрели на него и Кодий, тяжело вздохнув, сказал:
– Идите, отдыхайте, а завтра я все подробно вам объясню. Нам придется какое-то время поработать. Вас надо многому научить и заставить ваш мозг, многое вспомнить.
– Нудий, проводи гостей в их помещение – сказал тот самый громила, который привел их сюда. Оказывается, он все это время находился в отдалении, в зале. Роговцев с друзьями его даже не заметили. И только сейчас, когда он скомандовал провожатому, все посмотрели на него.
– Не удивляйтесь, – сказал Кодий – он умеет быть незаметным.
Роговцеву показалось, что его голова сейчас взорвется. Столько событий за столь короткий промежуток времени, давали о себе знать. Он повернулся и пошел к выходу, догоняя своих друзей.
Выйдя из огромного зала, Нудий пошел не к выходу, а внутрь этого огромного замка. Они шли по коридорам, по которым в их городе могли бы разъехаться десять танков, если бы стояли в ряд. Про потолок Роговцев уже и не думал. Задирать голову, чтобы найти его в высоте, было опасно, потому что, можно было споткнуться о выбоины, которые для великанов были наверно не заметны, а обычному человеку, они доставляли массу неудобств. Их постоянно приходилось перепрыгивать. Нудий, как заправский бегун, с легкостью преодолевал эти препятствия. Наблюдая, как он легко перепрыгивает через рытвины, Роговцев вспомнил, что когда-то, в институте, его поставили бежать 500 метров с препятствиями. Это были соревнования между институтами. То, что Николай Ильич никогда не бегал вообще, а уж тем более с вынужденными препятствиями, никого тогда не волновало. Комсомол сказал: надо! Роговцев ответил: есть! Почему-то организаторы решили, что барьер должен быть один для всех. Его сделали таким образом, что он пересекал все семь дорожек. И таких барьеров было восемь через каждые шестьдесят метров. Именно, это ноу-хау организаторов, и послужило началом конца данной легкоатлетической дисциплины. Так как, то, что происходило потом, уже нельзя было назвать спортом.
Николай, вспомнив, как бегут профессиональные
