которая просуществовала до 1908 года.
В своей «Жизни…» Бенвенуто Челлини ни разу не упоминает слова «инквизиция, индульгенция, иезуиты», и слава богу, его это не коснулось. Был ли он верующим человеком? Конечно, вопрос – насколько. Дживелегов пишет, что религиозность у Бенвенуто была скорее данью обычаю, чем истинной, глубокой верой, общается-де он с Всевышним только в самые трудные, критические минуты жизни. Здесь Бенвенуто не исключение, масса людей, считающих себя верующими, так и поступает, а Челлини как раз обращался к Богу и со словами благодарности. Вообще это вопрос сложный, тонкий, и не буду я на этом задерживаться, скажу только, что Дживелегов издал свое эссе о Бенвенуто в 1929 году, тогда все были атеистами или хотели ими казаться, и автору хотелось видеть веру своего героя поверхностной и чисто формальной.
Рим
Главным заказчиком и покровителем Бенвенуто в Риме стал папа Климента VII, но удивительно, что первую должность при его дворе ювелир получил в оркестре. Об этом рассказ впереди.
По приезде в Рим Бенвенуто устроился в мастерскую Санти, условия обычные: треть хозяину, две трети мастеру. Старый Санти умер, его место занял сын. Сам он не работал, только деньги собирал, а лучшим мастером и фактическим руководителем мастерской был молодой Лука Аньоло. Он «с большим изяществом» делал серебряные вазы, тазы и прочую дорогую утварь. Бенвенуто удалось получить заказ от епископа Саламанки, испанца, он стал делать для него подсвечники.
В Риме Бенвенуто продолжал учиться, ходил рисовать в Сикстинскую капеллу, расписанную Микеланджело, а также в дом богатого сиенца – банкира Агостино Киджи. Дом этот был истинный дворец, там были росписи самого Рафаэля, а также Содомы и Джулио Романо. Хозяин дома очень гордился своими фресками и привечал желающую учиться молодежь. В этом доме Бенвенуто и встретил прекрасную молодую даму – «мадонну Порцию». Дама была женой брата хозяина, который приехал в Рим погостить.
Порция увидела рисунки Бенвенуто, восхитилась ими и, узнав, что он ювелир, показала ему маленькую вещицу – алмазную лилию в старинной золотой оправе.
– Во сколько вы оцените эту вещь?
– Восемьсот скудо, – не задумываясь, ответил Бенвенуто.
– Цена названа точно. А не возьметесь вы для нее сделать новую оправу, сохранив при этом старую?
Он тут же согласился и быстро набросал рисунок новой оправы. Тут в комнату вошла вторая «прекрасная благородная римская дама».
– Что вы тут делаете, Порция?
– Любуюсь, как рисует этот достойный молодой человек, который и мил, и красив.
Бенвенуто покраснел от смущения.
– Каков бы я ни был, мадонна, я буду всегда готов служить вам.
Порция тоже слегка покраснела.
– Ты сам знаешь, что мне хочется, чтоб ты мне служил.
Она отдала лилию Бенвенуто и добавила
