– разрешаю.
Стражников было человек пятьдесят, все отлично вооружены. Конечно, они попытались воспрепятствовать общению с арестованным капитаном. Крики, ругать, молодежь взялась за оружие. Они были настоящие воины, отчаянно храбрые, вмешайся Строцци, хоть и без оружия, стража обратилась бы в бегство. Но Каттиванца не торопился, в результате один из молодых был ранен в руку, он не мог держать шпагу и отступил, а Бертино, весь исколотый кинжалами, «был поднят с земли, люто раненный».
Бенвенуто сидел в той же мастерской. Брат уже ушел. Заслышав шум драки, сын хозяина Джованни побежал посмотреть, в чем дело. Бенвенуто пытался его остановить:
– Сделай милость, не ходи! В подобного рода делах мы всегда находим верную гибель и без всякой выгоды!
Но юноша не послушался. Фразу эту Бенвенуто, безусловно, сочинил для усиления драматического эффекта. Не было такой драки, в которую бы он в молодости ни ввязывался, и в эту бы ввязался, будь он рядом. Джованни быстро домчался до места сражения, увидел, как Бертино поднимают с земли, и с криком побежал обратно. На беду, ему повстречался Чеккино, ему он и сообщил о смерти его любимого ученика. «Бедный мой брат испустил такой рев, что за десять миль было слышно», – пишет Бенвенуто.
– Ты видел, кто его убил?
– Да, – ответил Джованни, – это тот, у кого был двуручный меч и голубое перо на шляпе.
Чеккино быстро распознал убийцу и, «бросившись с этой удивительной быстротой и отвагой в середину всей этой стражи», всадил обладателю голубого пера в живот шпагу и пронзил его насквозь. После этого Чеккино «обернулся ко всем с такой яростью и отвагой, что всех бы он обратил в бегство», но аркебузир остановил его выстрелом. Чеккино был ранен в ногу выше колена.
Шум на улице стал еще яростнее. Здесь уже и Бенвенуто не выдержал. Вначале он не узнал брата, не захотел узнать, но Чеккино обратился первый:
– Дорогой брат, пусть тебя не расстраивает моя великая беда, потому что мое ремесло мне это сулило. Вели поскорее унести меня отсюда. Мне немного осталось жить.
Бенвенуто ответствовал:
«– Брат, это величайшая скорбь и величайшее огорчение, которое только может меня постигнуть во все время моей жизни. Но будь покоен, потому что раньше, чем потеряешь зрение, ты увидишь месть за себя твоему злодею, совершенную моими руками».
К этому высокому диалогу Бенвенуто добавляет: «Его слова и мои были такого содержания, но очень кратки».
Бедный Чеккино «потерял зрение» очень скоро, жить ему оставалось всего сутки. Видимо, выстрел повредил аорту, и молодой человек скончался от потери крови. Был собран целый консилиум врачей. Бенвенуто сокрушался, что врачи не решились отнять ему ногу совсем, «он, может быть, был бы спасен». Навестить раненого явился сам герцог Алессандро. Чеккино был еще в сознании, речи его были возвышенны: «Об одном скорблю, что ваша светлость теряет слугу, который может быть и не самый искусный, но зато самый
