раз и внутренне готовился к этому, при взгляде на словно парящий на немыслимой высоте купол с переливающимся мозаичным крестом посредине, вновь ощутил легкое головокружение и необъяснимый, переполняющий душу восторг. Венецианец знал, что подобный восторг испытывал не он один: о похожих переживаниях с волнением в голосе говорили многие его знакомые – причем все солидные, твердо стоящие на ногах люди, в повседневной жизни чуждые всяких сантиментов.
Что и говорить, древние зодчие знали свое дело – Святая София, подобно камертону, сама задавала входящему необходимый для общения с Господом настрой.
В немногочисленной толпе молящихся в основном преобладали латиняне и местные чиновники всех мастей и рангов. Кто в шелках и золоте, кто в подчеркнуто строгих одеждах – они по праву располагались поближе к алтарю, как наиболее рьяные сторонники принятой пятнадцать лет назад Флорентийской унии; публика попроще стыдливо жалась около выхода или в боковых пределах собора. После того как папский легат Исидор тусклым декабрьским днем провел здесь совместную с православным епископом литургию, большинство православных прихожан посчитали храм оскверненным и перестали посещать его…
Марза, как и все сторонники унии, не понимал этого яростного упорства ортодоксов, считая, что перед лицом надвигающейся с востока угрозы две христианские церкви просто обязаны забыть обо всех своих разногласиях и поскорее объединиться. Будучи человеком торговым, он не мог не видеть очевидной выгоды от такого объединения, а все эти теологические споры об исхождении Святого Духа, о примате папства и других заумных сентенциях, оставлял на откуп ученым богословам, которых, как известно, хлебом не корми, а дай забраться во всякие немыслимые и опасные для душевного здоровья дебри.
Итак, полный приподнятых чувств купец уже намеревался было присоединиться к молящимся в центре зала соотечественникам, как вдруг его блуждающий взгляд, ибо все в этом фантастическом храме привлекало внимание вошедшего, натолкнулся на одиноко стоящую в левом приделе женщину. Ниспадающий тяжелыми складками плащ и отороченный мехом капюшон скрывали ее возраст и фигуру, но рука, подносимая ко лбу для очередного крестного знамения, была изящна и молода. В храме были и другие женщины, но отчего-то именно эту прихожанку заприметили глаза стареющего венецианца, который после смерти жены уже как три года не проявлял интереса к противоположному полу.
Снедаемый любопытством, мгновенно потеряв весь свой давешний настрой и присущую его возрасту и положению солидность, Марза и сам не заметил, как оказался у левого придела. Прячась в спасительной тени одной из колонн, купец сумел наконец разглядеть лицо незнакомки. Разглядел и, как в ледяную воду, окунулся вдруг в прошлое: туда, где отцовский дом, в три этажа нависающий над мутным каналом, легкие четырнадцать лет и девушка в окне напротив, нежные черты которой он не спутал бы ни с какими другими. Его юношеская греза, его неразделенная любовь, дочка важного венецианского сановника.
Лишь
