о каменные стены пирса. В руках она держала длинный черный зонт.
Никогда он не испытывал страха перед новым знакомством, и однако…
– Скоро погода снова испортится, – чувствуя непривычную робость, сказал Давид, подходя ближе. – И здесь будет небезопасно, сударыня.
Она обернулась, и в то же мгновение что-то укололо его в самое сердце – больно и сладко. Словно вспыхнуло необычайно важное и давно забытое чувство… На него смотрела совсем юная женщина. Она оказалась не просто смугла, как он предполагал вначале. Лицо ее не было лицом чистокровной европейки. Миндалевидные, опушенные густыми ресницами темно-карие глаза, большие блестящие белки, резко очерченные полные губы выдавали в ней присутствие мавританской крови. Давид никогда не видел ее раньше, не был знаком с ней, но что-то в чертах, взгляде, во всем ее облике казалось ему знакомым.
Девушка улыбнулась заговорившему с ней молодому мужчине – рассеянно, словно не расслышав его слов, и ничего не ответила. В руках она держала зонт, прижимая его к бедрам чуть ниже живота. Кисти были стянуты черным шелком перчаток, пальцы поверх него украшали перстни. На левом запястье, спрятавшись между перчаткой и рукавом, выглядывал золотой браслет в форме несколько раз обернувшейся кольцами змеи.
Все еще чувствуя себя неловко, Давид представился.
– Может быть, я помешал вам? – следом проговорил он, рассматривая темный наряд молодой женщины. – Вы… в трауре?
– Да, – ответила она. – Недавно у меня умер муж.
– Муж? – непроизвольно вырвалось у него. – О, простите… Вы еще так юны…
– А сколько, по-вашему, мне лет? – неожиданно спросила она. – Не стесняйтесь, говорите.
– Восемнадцать, не более того.
– Пусть так оно и будет, – ответила незнакомка.
Ее мягкий голос звучал доверительно, взгляд был открытым.
– Простите, что побеспокоил вас, – еще раз извинился Давид. – Простите…
Ему стоило немедленно уйти – он выбрал неподходящее время для знакомства! Но шли секунды, а он не уходил. И его не прогоняли. Глаза молодой женщины, смотревшей на Давида, не отпускали. Они загадочно и лукаво смеялись даже тогда, когда она казалась серьезной.
– Я люблю эту каменную дорогу, – сказала незнакомка и, уже глядя на океан, добавила: – Я прихожу сюда всякий раз, когда мне бывает одиноко… Как сейчас.
Страсти уже бушевали в сердце Давида. Нет, уйти теперь было бы преступлением!
– Как вас зовут? – спросил он.
– Лейла, – с улыбкой обернулась она.
– Лейла… Красивое имя: под стать вам.
– Вы не ошиблись: это имя и впрямь под стать мне, проговорила юная женщина. – На одном из восточных языков оно означает «ночь». – Она опустила глаза и вновь улыбнулась, и в этой улыбке прозвучали волнение и грусть. – А что может быть прекраснее ночи?
Черный мех укрывал ее
