быстро стемнело, а часы в гостиной, заклокотав сотнями серебряных колокольцев, пробили девять, Давид стал спешно одеваться. Ловя свой взгляд в зеркале, он готов был сжечь свою одежду, чтобы ему не в чем было идти, он презирал себя, но чувствовал, что не может поступить по-другому.
Да и что она совершила такого, чтобы отказываться от нее? – наконец решил Давид, завязывая галстук и разглядывая в зеркале свое бледное нервное лицо. – Подарила ему еще одну красотку, только и всего! Не со старой же ведьмой, что содержала тот притон, она заставила его разделить ложе!»
Зарычав, он едва не разорвал черный шнурок на своей шее, а вместе с ним и накладной накрахмаленный воротничок.
Проходя мимо открытых дверей гостиной, он увидел Огастиона Баратрана во фраке. Старик смотрел в окно. На краю комода лежал цилиндр, рядом была приставлена трость. «Куда он собрался на ночь глядя?» – подумал Давид. Эти часы старик неизменно проводил в библиотеке, и его никто не смел побеспокоить.
Стараясь ступать неслышно, Давид сделал несколько шагов по коридору, когда его окликнули:
– Господин Гедеон…
Давид обернулся – старик впервые назвал его так. Он вернулся к открытой двери.
– Как вы догадались, кто крадется мимо вас по коридору? – полушутя спросил Давид.
Но Баратран, кажется, даже не расслышал его тона – или не захотел этого сделать.
– Искусство воплощения – пик творческого состояния души, – я вам не раз повторял об этом, – проявление всех ее качеств. – Старик по-прежнему стоял спиной к ученику и смотрел в окно, на Бульвар Семи экипажей, где сгущались сумерки. – И потому исключает, или почти исключает, ложь. В этом есть абсолютная правда «искусства воплощения» и главная его опасность. Если душа порочна, образ ваш, независимо от вашего желания будет обладать ее качествами. Но ведь это уже не мысль. Ваш образ обладает материальной силой и способностью двигаться в пространстве. Опасный дар, любезный Давид, не так ли?.. Вы отправляетесь на одну из своих ночных прогулок?
Огастион Баратран повернулся, и Давид ясно увидел, что в глазах старика кроется тревога, но эта тревога никак не связана с ним.
– Что ж, в добрый путь, – кивнул Баратран. – В добрый путь…
…Минутой позже Давид выбрался из дому. Когда он въезжал в пригород, уже совсем стемнело…
– Ты заставляешь себя ждать…
Он оглянулся. Кутаясь в шубу, Лейла выходила из-за домика Ясона.
– Здравствуй, милый Давид, – нежно улыбнулась она и подошла к нему почти вплотную. Лейла положила руки в перчатках на его воротник, но он успел заметить, что все ее пальцы вновь были перехвачены перстнями. – Да ты язык проглотил? – В голосе ее звучала легкая укоризна. – Я же просила тебя не дуться.
Давид с трудом подавил яростное желание влепить ей пощечину.
Они шли по аллее к замку – вдоль темного голого леса, с обеих сторон обступившего узкую дорожку.
Вдруг
