у них в пивоварне. Порой он сам изумлялся, как ему удалось проработать столько лет рядом с алкоголем, сыгравшим столь трагическую роль в его жизни. Наверное, людей притягивает то, чего они боятся.
– Нам больше нравится Дартмурский, – подытожил турист.
– Тебе больше нравится Дартмурский, – поправила его жена.
Они посмотрели друг на друга как два совершенно незнакомых человека. В повисшем молчании Гарольд прибрал свои открытки. Он очень надеялся, что дело не закончится перебранкой. Неприятно было бы натолкнуться на одну из тех супружеских пар, которые на людях высказывают друг другу те опасные упреки, которые не решаются озвучить дома.
Ему снова припомнились каникулы в Истборне. Морин упаковывала для путешествия сандвичи, они приезжали на базу в такую рань, что ворота были еще заперты. Гарольд всегда с нежностью думал о тех летних днях – пока Морин недавно не призналась ему, что, если Дэвиду нужно было описать смертную скуку, он говорил: «тоскливо, как в треклятом Истборне». Сейчас они с Морин, конечно, никуда уже не выбирались, но Гарольд все-таки был убежден, что насчет Истборна Морин погорячилась. Они там столько смеялись. Дэвид находил одного-двух приятелей по играм. Однажды на вечере он даже выиграл танцевальный конкурс. Он был тогда счастлив.
«Скучно, как в треклятом Истборне»… Морин нарочно выделила это слово, и оно прозвучало осквернением из ее уст.
Голоса за соседним столиком отвлекли его от воспоминаний. Супруги перешли на повышенные тона. Гарольду хотелось как-нибудь улизнуть, но в перепалке не возникало ни малейшей паузы, когда он мог бы встать и, извинившись, тихо уйти.
Женщина, любившая Джейн Остин, спрашивала:
– Думаешь, так приятно было торчать здесь со сломанной ногой?
Ее муж уставился в карту, будто вопрос был обращен не к нему, а она продолжала, не обращая внимания на его безразличие:
– Я больше нипочем сюда не поеду.
Гарольд был бы рад, если бы она прекратила. Он был бы рад, если бы муж улыбнулся ей или взял ее за руку. Он подумал про них с Морин, про годы молчания в доме номер тринадцать по Фоссбридж-роуд. Не возникало ли и у Морин подчас желания взять и высказать во всеуслышание правду об их браке? Такая мысль раньше не приходила ему в голову, и она так растревожила Гарольда, что он не заметил, как вскочил и направился к двери. Супружеская чета, кажется, даже не заметила его ухода.
Гарольд остановился в маленькой гостинице, где пахло центральным отоплением, вареными гусиными потрохами и освежителем воздуха. Все его тело гудело от усталости, но, распаковав пожитки и осмотрев мозоли, он присел на кровать, не зная, чем заняться. Он чувствовал себя слишком взбудораженным, чтобы уснуть. На первом этаже передавали ранний вечерний выпуск новостей. Морин, наверное, тоже смотрит, пока гладит белье. Он еще посидел, слушая и ничего не слыша, утешаясь осознанием, что, по крайней мере, хоть в этом они едины. Ему вспомнилась чета из ресторана, и Гарольд вдруг так затосковал по жене, что уже не мог думать ни о чем другом. Если бы он тогда все переиграл, могло ли
