напротив меня, я вижу вас обеих. Я кладу перо, чтобы увериться по биению вашего сердца, что вы подле меня и ничто не может разлучить нас. Я просыпаюсь с сознанием, что вы здесь, и засыпаю с сознанием, что увижу вас завтра. За блаженством Последует надежда на новое блаженство, за надеждой – осуществление, и таким образом промчится наша золотая жизнь».
Удивительно, что Лотта не ревновала, до того были чисты отношения сестер к Шиллеру, и если ее что-либо мучило, то это мысль, что Каролина была бы лучше для него. Шиллер писал ей по этому поводу: «Если ты боишься, что перестанешь быть для меня тем, что ты теперь, то это равносильно тому, если бы ты перестала меня любить. Твоя любовь составляет для меня все. Величайшее счастье нашей любви заключается в ней самой; поэтому я для вас никогда не утрачу значения, как не утратите вы его в моих глазах. В нашей любви нет ни боязни, ни недоверия; я радовался, живя между вами обеими, я верил, что моя привязанность к одной не уменьшит ко мне привязанности другой. Моей душе светло и покойно между вами; ее, полную любви, привлекает один и тот же луч, одна и та же звезда. Каролина мне ближе но возрасту и родственна мне по чувствам и мыслям, но я ни в коем случае не желал бы, чтобы ты была другой. Чем Каролина превосходит тебя, тем я вознагражу тебя; твоя душа развернется под влиянием моей любви, и ты сделаешься моим созданием!» Ко всему этому нужно только прибавить, что дело кончилось благополучно не столько благодаря Шиллеру, сколько благодаря Каролине, которая сама уступила после борьбы сестре, отказавшись от надежд на любимого идеалиста и выйдя замуж за нелюбимого человека. Она понимала, что сестра ее будет лучшей женой для Шиллера, натура которого требовала тихой созерцательности и меланхолии, и принесла себя в жертву.
Наконец между молодыми людьми произошло объяснение. Каролина рассказывает об этом: «Объяснение последовало в момент желания облегчить сердце, навеянного каким-то добрым гением. Моя сестра призналась ему в любви и обещала ему руку. Мы надеялись, что добрая мать, спокойствие которой было для нас свято, будет не против этого предложения, хотя внешняя обстановка и возбудит в ней раздумье. Но, чтобы не вводить ее в бесполезные заботы, мы решили держать дело в тайне до тех пор, пока Шиллеру не будет назначено хотя бы маленькое содержание, которым бы он мог упрочить свою жизнь в Йене». Для полного уразумения этих слов надо принять во внимание, что мать была против брака Лотты с Шиллером, у которого не было никаких средств к существованию, так как за свою профессуру в университете он не получал ничего. Счастье улыбнулось поэту: ему назначили жалованье в… 200 талеров. Это была ничтожная сумма, но она все-таки представляла нечто, и бездомный поэт, скитавшийся долгие годы на чужбине, мог наконец обзавестись собственным углом. 20 февраля 1790 года Шиллер обвенчался с Лоттой.
Для великого поэта кончилась
