style="font-size:15px;"> Диомидий даже не шолохнулся, продолжая сидеть на Лукреции, словно это доставляло ему огромное удовольствие. Всерьёз разволновавшись о поморниках, горожанин сердито выдохнул:
– Их необходимо срочно предупредить! Освободи меня немедленно, придурок!
– Ещё чего, – наигранно оскалился Диом. – Если я сейчас встану, ты два месяца подряд всем встречным будешь врать, будто играючи скинул меня, как жеребец плохого всадника.
В мирное время безбашенное поведение сына варвара Лукреция обычно не напрягало. Нередко ему даже было интересно ожидать от желтокудрого полукровки какой-либо хулиганской выходки. К примеру, год назад, навязав Лукрецию потешный поединок, этот резвый весельчак просидел у него на животе так долго, что чуть ли не кричал от боли, разгибая потом свои мускулистые ноги: до такой степени они у него затекли, пребывая в «сложенном» виде. И харидянину при этом было хоть бы что. Однако на этот раз Лукреций не на шутку разозлился.
Безуспешно попытавшись, резко вставая на мост, перебросить сына варвара через свою за голову, харидянин начал извиваться ужом в надежде перевернуться на живот и, поджав под себя колени, подняться на ноги с Диомидией на «закорках». Не вышло: потомок двух народов тем и отличался от чистокровных харидян, что мог сидеть в седле любого скакуна как в прямом, так и в переносном смысле, причем гораздо дольше и уверенней, чем дети чистокровных жителей Культуры.
Если в состязаниях по бегу на короткие и средние дистанции, метанию копья и фехтованию мечами в строю гораздо чаще побеждали чистокровные харидяне, то в стрельбе из лука на скаку, а также и в борьбе, когда необходимо было, измотав противника, как можно дольше не устать, сыны окиянов и полукровки равных себе среди «культурных» не имели. Уже в тринадцать лет Диомидий много раз укладывал на лопатки не только темноволосых сверстников, но и юношей, которые были на два, а то и на четыре года старше него.
Лукрецию давно уже казалось, что, дожив почти до возраста мужчины, Диомидий так и остался внутренне ребёнком, при этом обладая силой взрослого кочевника. Набравши в лёгкие как можно больше воздуха, харидянин с гневом выдохнул приятелю в лицо:
– Диом, ты часом не сдурел?! Или в тебя уже успел вселиться демон? Ты не понял до сих пор, что происходит и почему я побежал сюда?!
– Да ладно, друг, не трепыхайся, будто рыба, которую поймали руками уже на берегу, – желчно усмехнувшись, Диомидий тут же сделался серьёзным. – Ты ведь сумасшедший. Отпусти тебя – так и потеряешь чего доброго.
Устав бороться, Лукреций расслабился и прикрыл глаза.
– Ты всегда куда-то мчишься, не спрося ни у кого совета, – Диомидий продолжал его воспитывать. – Считаешь, что раз науки тебе даются лучше, значит ты во всём меня умнее. Ну-ка! Лежи спокойнее! – он вновь напрягся и повысил голос, потому что Лукреций вдруг остервенело под ним заметался.
– Я
