ты такой? – Спросил он. – Мне это важно знать.
– Слышь, ты, последний герой. Что-то быстро ты страх потерял. А вдруг я особый вид зомбяка, скажем, зомби-журналист. Позадаю сейчас вопросы для начала, вытрахаю тебе ими все мозги, а потом сожру их без соли и без лука. Ну, как?
Я сопроводил эту реплику самой кровожадной ухмылкой, на которую только был способен, но парнишка только усмехнулся:
– Не бывает зомби-журналистов. Я их не придумывал.
– Так ты, мать твою, писатель?! – Из моего горла непроизвольно вырвался звериный рык.
И тут он снова до икоты испугался. Не знаю, уж чего. То ли этих слов, то ли выражения моего украшенного заплесневелыми помоями лица.
– Никто не может знать, – прошептал пацан, глядя на меня глазами, в одно мгновение увеличившимися до размера стекол его очков.
До этого момента я думал, что выражение о мгновенно появившейся седине, является исключительно литературным приемом. Хотя. Мы, ведь внутри художественного произведения и находились. Тогда, все сходится.
– Никто. – Подтвердил я. – Кроме редактора Юрия Васильевича и бета-ридера, который уже хрен знает, сколько времени ищет тебя на этой гребаной свалке! Отвечай, говнюк, где ты шлялся, пока меня чуть зомби не сожрали живьем?
Услышав несколько знакомых слов, впавший в ступор парнишка встрепенулся. На его лице отразилась быстро меняющаяся гамма чувств, завершившаяся виноватой улыбкой и коротким междометием:
– Упс…
– Ты извини меня, Нео, – сказал представившийся Джоном писатель. – Я заявку на бета-ридинг подал, а потом решил немного в фоллач четвертый погонять, да так увлекся, что совсем про это дело забыл. Несладко, наверное, тебе пришлось?
– А ты лизни языком что-нибудь из того, что на мне уже засохнуть давно успело. Тогда и решишь, сладкое оно, или нет. – Я подозревал, что по жизни писателя зовут Иваном, скорее даже Ванечкой, но спрашивать по поводу «Джона» не стал. Каждый имеет право назваться так, как он пожелает. – На мне полный набор меню из больничной столовой: справа суп, слева кисель, по центру овсянка. Или, по центру суп? Неважно. Я смотрю, ты даже от вони не морщишься, тоже уже привык?
– У меня хронический гайморит, – пожал плечами юный писатель. – Не дружу с запахами. Так тебя сюда через больницу закинуло? Там-то все и началось.
– Что началось? – Не понял я. – У большинства людей в больницах жизнь начинается, у некоторых там же и заканчивается, а врачи в больнице вообще половину своей жизни проводят.
– Эпидемия. – Зловещим голосом произнес Джон. – Потом она распространилась на весь город. Не затронул вирус только одного человека. Догадываешься, кого?
– Ой, нет! – Прикинулся я «дурочкой». – Даже не представляю. Расскажи мне, лучше, как ты в писатели попал?
– Тесты прошел успешно на одном сайте. Воображение у меня хорошим оказалось. Степень детализации мира от этого повышается.
