в которой проснулась невероятная тяга к общению.
Он приобрел свое место за 300 фунтов, оно ему подошло и с лихвой окупилось. С одной стороны, Франклин мог рассылать свою газету по почте бесплатно, с другой – питал страсть к переписке и заполнению пустот. Он хотел, чтобы люди писали письма и делились своими мыслями, желал установить связь между землей и деньгами. Франклин прекрасно подходил на роль балансира: потратил несколько лет, чтобы предотвратить распад Британской империи, затем работал над текстом Парижского мирного договора, чтобы сконструировать прочный мир. Ему нравилось держать в руках сразу множество нитей, подобно тому, как он поймал молнию на шелковую ленту. Электрический Франклин! Он нравился французам, и не меньше прочего – за умение дорого оценить хорошую сплетню.
Его безденежная Америка еще была уединенным и спокойным местом. Америка XIX века с избытком денег и паровыми двигателями, урбанизирующаяся на глазах, тепло откликнется на усилия Торо[25] по новому открытию первородной изоляции, вопреки всем усилиям колонистов XVIII века спастись от нее. Патентованная своекорыстная практичность Франклина стала выглядеть, скорее, отталкивающей. Марк Твен испытывал неприязнь к его моральным принципам и даже поспособствовал тому, чтобы окатить презрением чудесную печь особой конструкции[26], которую Франклин подарил миру.
Натаниэль Готорн указывал на то, что поговорки Бедного Ричарда из «Альманаха», который Франклин ежегодно публиковал, «все исключительно о том, как заработать или сэкономить деньги». Человек, прибывший в Филадельфию в 1723 году с одним голландским долларом и шиллингом мелочью в карманах, согласился бы с этим. «Никогда ни с кем не спорь», – советовал он Джефферсону. Д. Г. Лоуренс[27] с отвращением писал: «Душа человека – это темный лес с дикими зверями. Думай о Бенджамине, огораживая его!»
Лоуренс не жил на краю темного леса. Те же, кто жил, видели в нем мало романтичного, если вообще думали о романтике. Никто не писал о пейзажах Америки и не предполагал, что их можно запечатлеть на картине или в рисунке. Подобного рода описание появилось в «Записках о Виргинии» Томаса Джефферсона. Само название ясно указывало на стиль сочинения: «Огайо – прекраснейшая в целом свете река, она течет величественно, воды чисты, а дно, за одним только исключением, ровное и без скал. У форта Питта[28] она достигает четверти мили в ширину, пятисот ярдов у места впадения Большой Кановы, одной мили и 25 полей[29] – в Луисвилле».
Путешественники, расстояний не отмерявшие, часто затруднялись найти на просторах страны что-либо достойное упоминания. Сара Кембл Найт в 1704 году совершила сухопутную поездку из Бостона в Нью-Йорк и описала пережитое ею одиночество в лесах, проехав «без единой мысли о чем-либо, за исключением самих мыслей». Только разговаривавшие о деньгах люди, напротив, привлекли ее внимание. «Каждый торговец оценивает свой товар соразмерно времени и звонкой
Ныне Питтсбург
