ее как место моего воспитания, но люблю вследствие многих приятных воспоминаний».
Эти приятные воспоминания относились, главным образом, к знакомству с учеными и экскурсиям, предпринимавшимся в их обществе. Из новых знакомых Дарвина на первом месте следует поставить профессора Генсло. Ему суждено было играть важную роль в жизни Дарвина. Это был хороший ботаник, но еще лучший педагог. Он часто устраивал со своими учениками экскурсии – пешком, в экипажах, на лодках. При этом собирали редкие растения, животных, минералы, и Генсло, обладавший энциклопедическими знаниями, рассказывал ученикам о всевозможных явлениях природы. «Эти экскурсии были восхитительны», – говорит Дарвин в своих воспоминаниях. «Генсло – мой специальный учитель, – замечает он в одном из писем (1830), – и делает свое дело удивительно. Час, проведенный с ним, – приятнейший из всего дня».
Раз в неделю Генсло устраивал собрания, на которые был приглашен и Дарвин. «Ничего не могло быть проще, сердечнее и беспритязательнее его обращения с молодыми натуралистами. Я вскоре подружился с ним, так как он обладал замечательным даром внушать полное доверие молодым людям, хотя все мы питали боязливое почтение к его знаниям… Он обладал большими сведениями в ботанике, химии, энтомологии, минералогии и геологии. Его главный талант состоял в искусстве выводить заключения из продолжительных детальных наблюдений». Подружившись с Генсло, Дарвин часто сопровождал его на прогулках. Именно такого рода воспитание могло быть полезно для Дарвина, мало способного к книжному обучению, но интересовавшегося природой и из нее непосредственно почерпавшего свои знания.
Генсло, кажется, первый оценил способности своего ученика. Впоследствии он рекомендовал его в качестве натуралиста капитану Фицрою, отправлявшемуся в кругосветное плавание.
Из других знакомых Дарвина можно упомянуть Уэвеля (автора «Истории индуктивных наук»), старинного знакомого Генсло, – человека с огромными универсальными знаниями и даром увлекательного красноречивого изложения; зоолога Дженнинса, ботаника Герберта и других.
Книги не играли особенно важной роли в воспитании Дарвина. Однако в своих воспоминаниях он упоминает о двух сочинениях, произведших на него сильное впечатление. Это были «Введение в изучение естествознания» Д. Гершеля и «Путешествие в Америку» А. Гумбольдта. Великолепные описания немецкого натуралиста произвели на него чарующее впечатление. «Они разбудили во мне, – говорит он, – жгучую жажду доставить и со своей стороны хотя бы самый скромный материал для величественного здания науки».
Любимым времяпровождением его и здесь оставалась охота. Он практиковался в стрельбе у себя в комнате, стараясь потушить свечку пулей. Это привело к довольно забавному недоразумению со стороны одного из профессоров. «Удивительный человек этот Дарвин, – заметил он однажды. – Целые часы проводит, щелкая плетью; по крайней мере, я всякий раз слышу щелканье, когда прогуливаюсь
