никаких мер, от Пермского края останется лунный ландшафт!
– Вы не справитесь, – повторил тупо Дергачёв, – один…
– О чём он? – требовательно дёрнула Варавву за рукав Евгения.
– Не бери в голову.
– Он сказал – ты не справишься один. – Журналистка повернулась к инженеру: – А вдвоём мы справимся?
Дергачёв посмотрел на саркофаг, на своих операторов, на Евгению, на Варавву, нерешительно подёргал себя за вислый нос.
– Не знаю… не уверен… мы не имели дел с женщинами…
– Мы не слабее мужиков! – вспыхнула Женя, повернула Варавву к себе: – И не возражай! Я пойду с тобой!
Варавва рассмеялся.
– Кто-то сказал, что женщины такие же, как мужчины, только на ощупь приятнее.
Тамоников покашлял.
– Кашин… ты понимаешь сам… что делаешь?
– Может быть, и нет, – сделался задумчивым на одно мгновение Варавва. – Если бы я думал о спасении одного человека… а спасать надо миллионы… и если есть хотя бы один шанс… Ты-то понимаешь, на что идёшь, спасительница?
– Понимаю! – сверкнула глазами Евгения. – Мы прорвёмся!
Варавва подошёл к саркофагу, внутри которого лежал обречённый на гибель человек.
– Мы уместимся вдвоём?
– Можно попробовать…
– Нужен ещё один шлем.
– Биосъём… у нас три в запасе.
– Тогда вынимайте этого парня.
– Э-э… – начал Тамоников.
Варавва крепко взял его под локоть.
– До Старшинина дозвонился?
– Радиосигнал не проходит, мы слишком глубоко, послал бойца наверх с донесением. Сыграем «алярм», прилетит вся «Альфа».
– Мы с ней ляжем, а на тебе – держать оборону до прихода основных сил. Намертво держать! Потому что если сюда прорвутся наездники…
– Да кто это, чёрт побери?! Террористы, что ли?
– Не террористы, но тоже нелюди в человеческом обличье. И следи за сплинами… за «ракетницами». Страшно представить, что будет, если вас зазомбируют!
– Не беспокойся, я уже отдал приказ.
Варавва повернулся к Жене:
– Может, передумаешь?
– Нет! – воскликнула она, кидаясь ему на шею. – Не хочу тебя терять!
– Я тебя тоже, – улыбнулся он. – Идём спасать мир, женщина?
– Идём, мужчина!
И они шагнули к саркофагу…
Виктор Колюжняк
Что, если мы сами?.
С улицы в открытую форточку доносился запах прибитой дождем пыли, слышалось пение птиц и шелест шин. Несмотря на столь умиротворяющую обстановку, Артур Александрович Гатальский – худощавый и бледный мужчина с высоким лбом – смотрел не в окно, а в отчет, который ему принесли на подпись. Как всегда, документ доделывали в последнюю минуту – уже завтра он должен был лежать перед заказчиком. На то, чтобы всё проверить, оставалось только сегодня и сейчас.
Синие росчерки, украшавшие
