"серома" несколько дней была господином положения и разграбила дома и имущество старшины и зажиточных казаков, бежавших за помощью в "паланки" и к русским, соседним с Запорожьем, гарнизонам. Сам кошевой атаман, как он описывает в своем показании, спасся только благодаря тому, что спрятался на чердак и бежал через дыру в крыше.
Казаками из "паланок" и сорганизовавшейся старшиной и этот бунт был подавлен, а его зачинщики жестоко наказаны. Посланные для усмирения Киевским генерал-губернатором Румянцевым 4 полка не понадобились. В архивах сохранились "описи" разграбленного имущества, поданные пострадавшей старшиной и казаками. "Опись" одного из высших старшин занимает несколько страниц перечислением разграбленного, например, 12 пар сапог новых, кожаных, 11 пар сапог сафьяновых, три шубы, серебряная посуда, 600 локтей полотна, 300 локтей сукна, 20 пудов риса, 10 пудов маслин, 4 пуда фиников, 2 бочки водки и т. д.
"Опись" не занимавшего никакой должности "заможнего" (зажиточного) казака значительно скромнее: одна шуба, два тулупа, 4 кафтана, разное оружие и наличными деньгами (которые не успел унести) 2500 руб. крупной монетой, 75 червонцев и 12 руб. 88 коп. медной монетой. Сумма огромная по тому времени.
Кроме этих двух бунтов немало было и более мелких бунтов в "паланках" и слободах, о чем сохранилось множество документов. Например: в Калмиусской "паланке" в 1754 г., в Великом Луге в 1764 г., в Кодаке в 1761 г. и во многих других местах»[60].
Разумеется, тут не следует преувеличивать ни те, ни другие моменты – была и казацкая демократия, была и привилегированная старшина.
В ходе ликвидации Запорожской Сечи в июне 1775 г. у кошевого атамана Калнышевского оказалось «15 880 голов скота, в том числе 639 лошадей. Лошади Калнышевского славились своей породой и стоили от 25 рублей и выше. В этом же году Калнышевский продал татарам 14 000 овец по 2 рубля за штуку. Писарь Глоба имел 13 774 голов скота, старшина Гараджа – 2910 голов, Нагай – 2551»[61].
Риторический вопрос, о каком равенстве и братстве тут могла идти речь?
А теперь, разобравшись с запорожскими казаками, перейдем к казакам реестровым. Тут сразу возникают проблемы с терминологией, поскольку и польские короли, и русские цари часто именовали реестровых казаков запорожцами.
Чтобы избежать путаницы, еще в XVI–XVII веках запорожцев иногда называли «вольными казаками» или «низовым запорожским войском».
Я же предлагаю оставить запорожцев просто запорожцами, а казаков, живших вне Великого луга до 1648 г., – реестровыми, а позже казаков, подчинявшихся гетманам – подданным русского царя, – гетманскими. Так их удобнее называть в мирное время, а в военное целесообразнее называть малороссийскими, поскольку в боевых действиях принимало участие значительное число людей, не входивших в реестр.
5 июня 1572 г. польский король Сигизмунд II Август издал указ о формировании реестрового войска, а точнее, о принятии на королевскую службу 300 казаков, причем не из числа «вольных людей», а из зажиточных хуторян.
