style="font-size:15px;"> И тут я увидел огни – на одном из далеких холмов у реки стояла высокая башня! В окнах горел свет, там жили люди! Я воспрянул духом, усталости как не бывало. Держась правой стороны реки, я всматривался в сумерках в прибрежные заросли в надежде найти место для высадки. Река перед холмами растекалась по равнине и стала мелкой, плот постоянно цеплялся за дно. Я уже подумывал бросить плот и вынести на руках находящегося без сознания Серафима, как вдруг увидел расчищенный от прибрежной растительности участок берега, деревянную пристань и несколько привязанных к ней больших лодок. Там же на столбе горел яркий фонарь.
Я направил плот к освещенной пристани, зацепил якорь за сваи и начал перекидывать вещи на мостки. Потом закинул тяжеленного Серафима к себе на спину и вынес на берег. Нести одновременно крупного мужчину и вещи было мне не по силам. Поэтому я оставил сумки на берегу и со своей тяжелой ношей двинулся на поиски людей. От пристани вверх по склону вела тропинка, и я направился по ней. Идти было трудно, пот застилал глаза, но я упорно двигался вверх.
Дорожка привела меня к невысокой оградке и деревянной калитке. Я распахнул ее и после двух дней странствий по лесам увидел живого человека! Это был, вероятно, садовник: он совочком рыхлил землю под кустами с обсыпающейся листвой. При моем появлении он встал и с трудом выпрямил затекшую спину. Это оказался дряхлый старик с длинными путаными седыми волосами и дряблой кожей, одетый в серую мантию до земли. Полы мантии были испачканы в грязи, ткань во многих местах протерлась до дыр. Но мое первоначальное предположение оказалось ошибочным – этот старик вовсе не был простым садовником. По уверенному твердому взгляду, по умению держаться, да и по покрою одежды он не походил на обычного слугу.
– Положи его на спину, – без всякого приветствия старик указал на траву возле дорожки.
Поставленный голос и повелительная интонация сразу выдавали укоренившуюся привычку отдавать приказы. Я, конечно, не стал спорить и осторожно положил бесчувственного Серафима на траву. Старик подошел и осмотрел моего друга.
– Налицо серьезное отравление каким-то природным ядом и сильное обезвоживание, – констатировал он, едва взглянув на лежащее тело.
Старик присел на корточки, взял запястье Серафима и нащупал пульс. Потом оттянул веко и осмотрел глаз. Достал из небольшой сумочки на поясе несколько пузырьков, скептически посмотрел на них и положил обратно в сумку.
– Известно ли, чем и когда он отравился? – спросил меня странный лекарь.
– Это было в Вечном Лесу два дня назад. Паучий яд. Мелкие пауки из гигантской паутины.
– За два дня он бы уже умер! – с сомнением возразил мне старец.
– У нас было несколько лечебных зелий. Да и я, насколько хватало моих сил, поддерживал в нем жизнь магическими заклинаниями.
Старец секунду подумал, вынул широкий нож и лезвием
