того, чтобы изучать насекомых или растения, я должен забавлять баб разными глупостями. Говорю – глупостями, потому что в этом обществе нельзя говорить больше ничего другого… говорю – баб, потому что большая часть их не заслуживает другого названия».
Единственная личность в этом болоте, которая могла сколько-нибудь оценить Кювье, была графиня Гериси, супруга его принципала. Сам граф, по словам Кювье, был человек ограниченный; его сын, ученик Кювье, при красивой наружности и добром сердце отличался леностью и глубоким невежеством; но о графине мы находим в письмах Кювье сочувственные отзывы. Это была рьяная «патриотка» (как называли в то время сторонников революции), из-за радикальных воззрений ей пришлось даже порвать отношения со многими знакомыми и родственниками. Она интересовалась литературой, выучилась у Кювье немецкому языку и, по-видимому, принимала некоторое участие в его естественноисторических занятиях. По крайней мере, в одном из писем Кювье мы находим такую фразу: «Графиня Гериси и я благодарим тебя за указания относительно приготовления чучел птиц».
Но, разумеется, при всех своих достоинствах она не могла заменить Кювье общества ученых. В этом отношении единственным утешением была для него переписка с товарищами – Пфаффом, Маршаллом, Кильмейером и другими. «Ваши письма – единственные научные беседы, доступные мне, и они сделались мне так же необходимы, как насущный хлеб». «Недостаток друзей и занятий, которые были бы мне по вкусу, наконец, печальная перспектива в будущем угнетают меня сильнее, чем физические болезни, – пишет он в минуты уныния. – Заклинаю тебя всем, что может тронуть твое сердце, не забывай меня по полгода, как ты делал до сих пор».
Однако более счастливые «друзья» относились к переписке очень небрежно. Тяжело читать почти непрерывные жалобы на молчание и равнодушие, – жалобы, исходящие из сердца и наполняющие письма Кювье.
Таковы были условия, среди которых ему приходилось работать. Пошлое и невежественное общество, равнодушие друзей, недостаток научных пособий – словом, все данные для того, чтобы заглушить всякое научное стремление. «Но те, кто получил от природы благородное назначение просвещать себе подобных, чувствуют свои силы… и то невыразимое очарование, которое испытываешь, отыскивая истину, заставляет забывать о бедности и людском равнодушии» (Cuvier. Eloge de Darcet).
Все свободное время Кювье посвящал естественноисторическим исследованиям. Занятия его отличались таким же разнообразием, как и раньше, хотя главными предметами были ботаника, зоология, сравнительная анатомия, в особенности изучение беспозвоночных, преимущественно моллюсков, послуживших исходным пунктом для его реформ в области сравнительной анатомии и систематики.
Письма к Пфаффу переполнены естественноисторическими заметками: тут мы находим целые ботанические трактаты, например о классификации родов астра (Aster) и герань (Geranium); описания насекомых, червей, ракообразных, монографии некоторых семейств и родов. В одном из писем он упоминает
