дождя и рокот ударов Матери Моря об их суденышко.
– Да нет – говори, что вздумается, – в ответ проревел Ральф, по лысине тек ручеек. – Лишь бы наверх залез!
Ветер подсекал и метал в лица изможденных гребцов соленые брызги. Гром трещал так, что дрожь пронзала весь мир, но Колл и так уже дрожал сильней некуда, пока их лодчонка рыскала и качалась – все ближе и ближе к скалам.
– По-моему, здешние небеса не предвещают добра нам! – воскликнул он.
– Как и здешние воды! – крикнул Доздувой, борясь с веслом, как с необъезженной кобылицей.
– Дурная судьбина повсюду!
– От судьбы не уйти – дурной или доброй! – Колючка взвесила в руке абордажную кошку. – Важно одно – как ты ее примешь.
– И то правда, – сказал Фрор, кривой глаз белел на обмазанном смолой лице. – Тот, Кто Разговаривает Громом сегодня за нас. Его дождь загонит их головы под крышу. Его рык заглушит наше прибытие.
– Упасет – и не развеешься золой от его молнии. – Колючка хлопнула Колла по спине и едва не вышибла с лодки.
Толща стен в основании состояла из эльфийского камня – ныне треснутого и покореженного. Ржавые прутья торчали в прорехах – опутанных водорослями, усиженных раковинами морских блюдечек. Ральф гнул спину и скрипел зубами над кормилом, помаленьку разворачивая лодку боком.
– Полегче! Полегче! – Новая волна подхватила их, закинув желудок Колла прямо в рот, а потом понесла бортом на камни. Заскрежетала, завизжала древесина. Он уцепился за планширь, уверенный, что остов лодки вот-вот переломится и Матерь Море, вечно голодная до теплых человечьих тел, грядет за ними, чтобы уволочь в свои хладные объятия. Однако потертая обшивка держала, и он шепотом благодарил то дерево, которое им ее даровало.
Колючка забросила кошку, и крюк с первого раза застрял между древних металлических стержней. Девушка уперлась ногами в обшивку и, не разжимая зубов, стала подтягивать лодку.
Перед Коллом открылись два контрфорса – два могучих устоя, о которых рассказывала принцесса Скара. Уже люди возвели их из грубо тесанных блоков, и Матерь Море на протяжении многих лет обгладывала глыбы, выедая раствор. Промеж устоев темнела расселина, камень поблескивал сырою слизью.
– Ты представь, будто лезешь на мачту! – сказал Ральф.
– Под мачтой разъяренное море не редкость, – обронила Колючка в упорной борьбе с веревкой, на зачерненных смоляным варом плечах упруго выступили жилы.
– Вот только редкость разъяренные воины над, – пробубнил Колл, вглядываясь в бойницы.
– Точно вару не нужно? – спросил Фрор, предлагая флягу. – Оттуда заметно, как ты будешь лезть…
– Я ж не боец. Если меня накроют, то я скорее их уболтаю, чем отобьюсь.
– Готов? – перебил Ральф.
– Нет!
– Тогда шуруй неготовым – скоро волны разнесут нашу лохань по хворостинкам!
Колл забрался на планширь – одной рукой схватился за штевень, другой продернул
