Во время танца Алан стоял, не шевельнувшись, словно веселая музыка не трогала его. К концу мелодии, когда дети, повторяя движения, завершали танец, Алан вдруг побежал по кругу, вдоль детей, потом вышел в центр, сел на траву, затем он лег. Как ни пытался развеселить и затронуть его клоун, ничего не выходило. Бетти подбежала к Алану и присела на корточки.
– Это ваш мальчик? – спросил клоун.
Бетти кивнула головой.
– Как его зовут?
– Алан, – она гладила его по руке, пытаясь пробудить его. Только бы он не впал в истерику, не стал вновь истязать себя, думала Бетти.
Клоун присел к Алану и положил перед его головой несколько мячиков. Но Алан по-прежнему не реагировал. Его голова лежала на руке, второй рукой он теребил траву, не касаясь мячей.
Чей-то голос стал зазывать всех проходить внутрь шатра. Скоро должно начаться представление.
Разукрашенный клоун встал с недовольной миной на лице.
– Какой-то он грустный, – сказал клоун Бетти. – Он всегда такой?
– Нет, он… – Бетти хотела сказать о том, что мальчик аутист, он не такой, как все. Но клоун опередил ее.
– Погружен в себя.
– Да, он особый мальчик.
– Понятно, можете не продолжать.
Бетти поднялась, а мальчик все еще лежал, смотря сквозь цветные мячики.
– Я сам когда-то был аутистом, – сказал клоун. – Это не беда, он еще проявит себя, вот увидите. Главное не сдаваться. Вы не его мать?
– Да, верно, я работаю медсестрой в пансионате, помогаю Алану стать нормальным, таким, как все.
– Таким, как все, – задумчиво повторил клоун. – Таких, как все – много, а он… он единственный, неповторимый. Вы правильно сказали: «он особый».
К ним подошел Майк с билетами в руке.
– Все в порядке, – сказал он, – можем идти.
Заметив Алана на траве и какое-то напряжение в разговоре девушки, он сказал:
– Все в порядке?
– Да, Майк, в порядке.
– Знаете что, – продолжил клоун. – После представления не спешите уходить. Я вас проведу к вольерам животных. Он нуждается в дружеском общении. Животные – это наши друзья, они охотно идут на контакт с ними.
– Вы имеете в виду Алана? – спросила Бетти.
– Да, я буду ждать вас у входа к вольерам, – ответил клоун.
– Как вас зовут? – спросила Бетти.
– Дэвид, можете так меня называть.
Ему было лет пятьдесят, его лицо не напоминало лицо весельчака, да и на клоуна он не был похож. Вне цирка, представления, вне манежа, он выглядел грузным толстяком, не молодым, но и не старым, с отраженной печалью, запечатленной на его лице художником по имени жизнь. Но стоило ему преобразиться, разукрасить лицо, облачиться в клоунский наряд, нацепить клоунский нос, как он превращался в веселого, озорного человека, чьи невинные шутки
