очень важное значение и с точки зрения общего университетского образования. Бόльшую часть своего курса он посвящал критическому очерку истории философии, без знания которой, понятно, университетское образование не может иметь должной глубины, не может быть научно в полном смысле слова. Такая постановка преподавания была тем более кстати, что в университете в то время вовсе не преподавалось философии; даже логика и психология, неудачно пристегнутые к курсу богословия, слишком поверхностно преподавались законоучителем. Таким образом, лекции Редкина были для студентов единственным средством расширить и обобщить свое мировоззрение на философских основаниях. Помимо Грановского и Редкина, большою популярностью среди студентов пользовались также лекции Чивилева, официально считавшегося профессором статистики, но преподававшего, однако, политическую экономию, и лекции профессора Крылова – по римскому праву.
Приняв во внимание общее движение в России и пробуждение русской общественной мысли, нетрудно понять, как сильно должен был завладевать молодежью университет, особенно же при таком удачном подборе профессоров, как в Московском университете. Вообще говоря, юношество, переступая в то время порог университета, всецело и беззаветно отдавалось чистым интересам науки, с тем благородным, возвышенным идеализмом, который так выгодно отличает эпоху 40-х годов от всего последующего времени.
Такое благотворное, истинно научное влияние университета очень характерно отразилось на юном Ушинском. Та своеобразная система самообразования, которую он проделал над собою в гимназии, та гимнастика ума, к которой он приучил себя, – оказались как нельзя более полезными во время университетского курса. И с первых же прослушанных им лекций, после первых дней пребывания в университете, он развернулся во всю ширь своей богато и разносторонне одаренной натуры.
Как юноша хорошо развитой, он свободно, без всякого затруднения слушал лекции по всем предметам избранного им факультета. Обладая обширною памятью, он легко усваивал не только основную мысль лекций, но и все главнейшие частности. Это на первых же порах резко выделило Ушинского и сделало его до некоторой степени предметом удивления со стороны товарищей.
К лекциям Ушинский относился с большим увлечением. Он сразу почуял в них разумные, доказательные, научные ответы на все те затаенные вопросы, которые давно уже теснились в его пытливом юношеском уме, угнетали его дух, настойчиво требуя разрешения. Никогда не оставаясь в роли пассивного слушателя лекций, Ушинский обыкновенно выходил из аудитории с массою новых ощущений, удовлетворенный или неудовлетворенный прослушанным, с новыми вопросами и меткими замечаниями по поводу прослушанного. Нередко после лекции по тому или другому предмету ему случалось развивать своим товарищам целую теорию, которой им не удалось усвоить в профессорском изложении.
Это естественно сделало его центром кружка товарищей, так же
